Уланы Цесаревича Константина - [15]
На следующий день (4-го числа) Милорадович, сделав фланговое движение к деревням Мерлину и Никулину, имел пред сумерками дело с корпусом вице-короля, которому, во избежание напрасного кровопролития, предложил сдаться на выгодных условиях. Вице-король отвечал отказом. Тогда Милорадович повел на него решительную атаку. Пехота справа и с фронта пошла в штыки, а гвардейская кавалерия вместе с казаками развернулась влево от дороги и бросилась на неприятеля, который вмиг смешался и, потеряв всю артиллерию своего корпуса, в беспорядке кинулся в сторону, стараясь в ночной темноте пробраться к Красному окольными путями. Ночь прекратила сражение.
5-го ноября, Наполеон, желая облегчить корпусу маршала Даву возможность соединения с собою в Красном, вознамерился отвлечь от его пути большую часть русских сил и для того в восьмом часу утра атаковал деревню Уваровку. Пока эта деревня переходила из рук в руки, длинные колонны Даву, преследуемые казаками, спешно двигались по Смоленской дороге, и едва только миновали они сельцо Еськово, как Милорадович обогнул их с тыла пехотой, а справа направил во фланг гвардейскую кавалерию Меллер-Закомельского. Даву был разбит. Наполеон, узнав о его поражении, начал дальнейшее отступление к Лядам, уже не дожидаясь соединения с корпусом Нея, следовавшим в расстоянии перехода за Даву.
В тот момент, когда последняя французская колонна выходила из Красного, лейб-гвардии уланский полк ворвался в город и, проскакав по пылающим улицам, лихо атаковал неприятеля у противоположного городского выезда. Французские фурштаты и пехота бросились к повозкам своего обоза, и хотя защищались отчаянно, но натиск улан принудил их разбежаться в стороны, оставив победителям 200 человек пленными, шесть орудий и весь обоз, в котором, между прочим, были захвачены уланами: маршальский жезл Даву, все его экипажи и чемоданы, вся корпусная канцелярия и казна, вывезенная им из Смоленска в количестве 31.000 руб. асс.[54] Эти деньги поступили в полковую артель и составили особый краснинский капитал, из которого каждый нижний чин, участвовавший в деле 5-го ноября, при выбытии из полка, награждался пятьюдесятью рублями.[55]
На следующий день (6-го ноября) лейб-уланский полк занял позицию на правом фланге, позади 26-й пехотной дивизии Паскевича. Все утро прошло в нетерпеливом ожидании: неприятель не показывался. Но, наконец, около трех часов дня казаки известили о приближении маршала Нея, и Милорадович двинулся вперед, к берегам речки Лосьмины. Фронт этой позиции прикрывался глубоким оврагом, на дне которого протекает названная речка. Густой туман совершенно скрывал приближавшиеся колонны Нея, так что они успели незаметно подойти к нашему фронту на 250 шагов, и только с этого расстояния едва можно было различить их сквозь морозную мглу. Жесточайший картечный огонь сорока орудий встретил их приближение, но ни мало не смутясь, Французы тремя колоннами перешли Лосьминский овраг и не только с замечательною храбростью, но даже с исступлением бросились на русские батареи. Паскевич с тремя полками своей дивизии[56] ударил в штыки и привел неприятеля в замешательство, а лейб-уланы, воспользовавшись этим моментом, с громким «ура» кинулись в атаку и довершили поражение. Неприятельская колонна, доставшаяся на долю улан, была истреблена и почти вся целиком положена на месте.[57] Но маршал Ней, не теряя времени, тотчас же повел в атаку новые силы. Это были: батальон виртембергских войск и два иллирийские полка — 18-й и 4-й. Молча, с ружьями «на перевес» и целыми рядами ложась от русской картечи, приближался к нам храбрый противник. В это время Милорадович, принявший на себя ближайшее руководство боем, подскакал к Павловским гренадерам и лейб-уланам, стоявшим рядом, и, указывая на 18-й иллирийский полк, сказал:
— Ребята! послезавтра я именинник и мне нечего подарить вам… Ребята! дарю вам эту колонну!
Громким и радостным криком ответив на находчивую выxодку любимого начальника, лейб-уланы, только что успевшие собраться после первой стычки, на измученных лошадях кинулись в новую атаку.
И через несколько мгновений, значительная часть французской колонны опять легла под ударами уланских пик и сабель, потеряв одним из первых, в числе раненых, своего начальника генерала Разу. Эта атака доставила полку громкую славу. В первый же момент ее, 2-го эскадрона корнет Корочаров,[58] вместе с корнетом Константином Большвингом[59] и рядовым Дарченкой, налетели на знаменщика 18-го иллирийского полка и, пока двое последних рубили знаменные ряды, Корочаров отнял орла, изрубив знаменосца. В это же самое время штабс-ротмистр Мейер 2-й со взводом 4-го эскадрона кинулся на неприятельскую батарею и захватил шесть орудий. Отбитый на всех пунктах и потеряв артиллерию, Ней отступил с тремя тысячами человек и в сумерки двинулся по течению встреченного им ручья, в надежде, что он впадает в Днепр, и шел на-авось, без дороги, без проводника, руководствуясь только весьма плохою картой.[60]
Полковник Гундиус с тремя эскадронами лейб-улан был отряжен для преследования одной из Неевских колонн, кинувшейся к северу от Красного. Отрезав ей путь, он заставил ее сдаться без сопротивления и ночью привел на бивуак 2.500 человек пленных.
