Молодой новобранец, сидевший на ящике с боеприпасами, напевал народный мотив. "Трансильванский голод". Ему подвывал совсем маленький волчонок, который прибился к отряду, появившись неизвестно когда и откуда. Слова народной песни, такие простые и понятные каждому, будто переносили их домой, помогая переносить изнуряющую погоду.
Трансильванский голод... холод... души...
Твои цепкие руки длинны... длинны...
Горы холодны... холод... души...
Опасливая тень... всегда в ночи...
Возьми меня... услышь мой зов,
Возьми меня во мрак дневного сна,
Навечно быть мне в тени твоего Дворца...
О, ненавижу жить... лишь кровь тепла...
Так Чист... столь холоден...
Трансильванский голод!
Приветствую вас, ярые вампиры!
Мой план готов к осуществлению:
Быть тем, кто вдыхает Ветер Горя -
Горе и страх, дражайший катарсис!
Изящное Зло - быть ужасным Графом,
Часть Сговора, который истинно бессмертен.
Слушай Зов, он сковывает страсти.
Трансильванский голод... мои горы холодны.
Так чист... Холоден, зол
Трансильванский голод.
Новобранец поднялся и побрел в сторону схрона с оружием, а волчонок побежал следом. Щенок обернулся к горам, когда с их стороны донеслась тихая и мелодичная песня дикого волка: "уууу-уууу... уууу-уууу..."
Возможно, где-то в тени гор еще остался запах валахской ночи, похожей на ту, о которой пел партизан. Он был особенным, этот отряд. Противодиверсионная группа охотников-егерей. Каждый боец на каком-то глубинном уровне осознавал суть своего дела: она в особой форме слабости, болезненности... которая странным образом дает силу и направляет во время охоты. Но в чем причина противоестественной связи?
Охотники понимали, что связь существует, надеялись со временем понять ее, но в данный момент это было невозможно. Словно чего-то не доставало для того, чтобы обратить смутные и разрозненные видения в единую, ясную картину.
- Командир, получен приказ, - сухо отрапортовал связист, приложив ладонь к непокрытой голове. - У нас пятнадцать минут.
Выглядело это довольно нелепо, поскольку последние намеки на воинский устав изжили себя давно. Здесь никто не воевал из-под палки, никто не кричал и не требовал. Люди просто решали, что нужно делать и выполняли принятые решения. Они вели себя просто и естественно. Как братья.
- Отлично. Докурим. И на исходные, - ответила Селин.
Командир группы егерей. Здесь ее знали только по имени, а кого-то только по прозвищам. Фамилии больше не использовались. На ней была аккуратная пятнистая форма серо-черных оттеков без знаков различия.
На плечи падали локоны темных, почти черных волос. Холодные голубые глаза все еще смотрели в сторону гор. Мужчины почти привыкли видеть в ней только своего командира, "Одинокую волчицу", вожака. Хватало одного ее взгляда, чтобы остудить любого и дать понять - она из особого типа женщин.
Селин достала из кармана сигарету, и поднесла ее к губам...
Она вдыхала этот запах, но не чувствовала его. Сладкий дурман, в котором растворялось сознание, являлся чем-то другим.
Это был... аромат охоты. Селин не воспринимала его как обычный запах зоны боевых действий, вроде сожженного тола или алкоголя. Скорее, это шло изнутри.
Их война состояла из редких мгновений свободы, озарений, которые никогда не забывались и навсегда оставались в памяти. Они жили ради этих моментов свободы - сродни той, что знали древние хищники когда-то очень давно... когда между охотником и жертвой не было ничего.
- Докурили? - обратилась Селин к собравшимся вокруг егерям. - Напомню задание.
Оно заключалось в обеспечении безопасности тяжелых огнеметных систем (ТОС), выходящих на позиции через разрушенный квартал. ТОС - реактивная система залпового огня, смонтированная на шасси старого румынского танка TR-125, представляла собой страшное оружие. Залп ракет с электротермическими боеголовками сметал любое сопротивление. Такое мощное оружие не нуждалось в особой точности - ракета падала рядом с целью, оболочка боеголовки разрушалась и освобождала плазмообразующий газ, который накрывал цель. Он затекал в каждую щель - укрепления или боевой техники. Через секунду срабатывал электротермический взрыватель, и газ превращался в плазму. Она выжигала все, чего коснется.
ТОСы всегда работали красиво. Огненный вихрь поглощал пространство в радиусе четырех десятков метров. Затем огромный столб пламени поднимался в воздух, не спеша - словно давая полюбоваться собой. Даже самые массивные конструкции, попавшие под взрыв, оказывались обглоданными плазмой до неузнаваемости. Клубы ионизированного пламени освещали то, над чем был осуществлен акт власти - разрушение.
- На войне важны две вещи: подготовка и импровизация, - продолжала Селин, - все остальное ведет к поражению. Если что не по плану, импровизируйте.
Она сделала паузу и осмотрела людей. Внимательно. Лицо за лицом, глаза за глазами. Оскал за...
На мгновение Селин словно перестала видеть реальность и перенеслась в дикий зимний лес. Показалось, что с пасти ближайшего волка на снег стекают капли крови очередной жертвы. Они только что убили ее... Селин почти видела, как от неподвижной лани исходит пар, и волки вдыхают его, наслаждаются им. Слизывают струйки крови с оголенных костей, растягивая удовольствие.
