Укротители моря - [39]
Тревога, неудовлетворенность овладели им с новой силой, Кидд говорил, захлебываясь от эмоций:
– Я знаком с наукой кораблевождения, знаю приказы и уставы, но… Николас, посмотри на меня! Когда офицеры беседуют друг с другом, они разговаривают со сквайром, с мелкопоместным дворянином – их отец лорд, родовитая семья. Они беседуют об охоте верхом с гончими собаками, посещают графа из Лондона, обсуждают последние светские сплетни… – тут его голос стал более хриплым. – А мне только стоит открыть рот, как все видят во мне неотесанную деревенщину.
Ренци пробормотал что-то ободряющее. Однако его утешение, как ни странно, оказало на Кидда противоположное воздействие; чувство неудовлетворенности овладело им с новой силой.
– Для тебя все легко и просто. Ты родился в дворянской семье и всю жизнь провел в этом обществе, – с горечью произнес он. – Вот почему ты можешь спокойно рассуждать о лошадях, поместьях и политике наравне с такими же, как и ты. А думал ли ты о том, каково мне все это? Я сижу там, словно кот на сковородке, слушаю всю эту тарабарщину и чувствую себя совершенно чужим…
Подошедший плотник прервал их разговор, Кидд рассеянно выслушал его доклад. Двадцать два дюйма воды в трюме: если он оставит все как есть, тогда ночной вахте придется немало повозиться, собирая и опуская большой насос на цепи, и, конечно, все будет сопровождаться ужасным лязгом и скрежетом, что не даст выспаться подвахтенным внизу. Ему надо что-то предпринять до того, как он сдаст вахту.
Ренци спокойно говорил ему:
– Том, взвесь все хорошенько. Всем нам приходилось учиться вежливости и учтивым манерам, тому, что нужно знать джентльмену. Просто мы занимались гораздо дольше, чем ты. Понимаешь? Ты всему научишься, только потерпи немного, и тогда…
– Черт побери! – не удержался Кидд. – Ты принимаешь меня за дрессированную обезьянку? Научиться самым разнообразным штучкам и показывать их в компании? Неужели именно так становятся джентльменом?
Лицо Ренци окаменело.
– Ты становишься невыносимым, мой друг, – мягко заметил он.
– А я устал от твоих въедливых намеков. Какой ты друг, если все, что ты можешь сказать, это…
Ренци развернулся и пошел прочь.
– Николас! Я не то имел в виду, говоря…
Ренци остановился, Кидд схватил его за плечо. Сначала Ренци застыл на месте, потом неспеша повернулся, скрестил руки на груди и отстраненно взглянул на него.
– Я очень много размышлял, Николас. Одним словом, думал о том, кто я, – Кидд вздернул подбородок. – До сих пор я чрезвычайно гордился тем, что я военный. Жизнь мне казалась простой и ясной. Я шагал по жизни, словно по палубе. Но теперь я растерялся и растерял всех моих друзей.
– Как прикажешь тебя понимать, Том, ты жалеешь, что стал офицером?
Кидд молча смотрел вдаль, наступила долгая и томительная пауза.
– Николас, можешь считать, что во мне говорит чувство собственного достоинства или упрямство… конечно, я никогда не буду больше матросом, и нечего жалеть об этом. Офицер занимает совсем иное положение в обществе, он продвигается по службе. Хотя офицеры-джентльмены надсмехаются над жалким пьяницей за его спиной, он напивается в стельку, потому что не знает, о чем говорить, пока те веселятся на берегу. Уж лучше быть сливками на дерьме, чем дерьмом на сливках, черт побери.
Ренци поморщился:
– Потом ты, возможно, пожалеешь, что отказался от своего счастья.
– Разве я сказал, что отказался? Я просто не знаю, что делать, вот и все.
Ренци вежливо откашлялся.
– У меня нет ни малейшего желания обвинять тебя в этом, дорогой друг, но я по-прежнему считаю, что перед тобой только один-единственный путь, от которого ты, кажется, собираешься отказаться. Пока это все будет тянуться, ты должен стараться проявлять свои лучшие качества, чтобы походить во всем на джентльмена – внешностью, речью, делом. Тогда и только тогда ты займешь подобающее тебе место в обществе.
Несмотря на угрюмое молчание Кидда, Ренци все-таки выудил у него ответ.
– Я подумаю об этом.
Больше ему ничего не удалось добиться от Кидда.
Конвой двигался на север, туда, где холодное Лабрадорское течение, которое возникало в ледяных водах около полюса, встречалось с Гольфстримом. Там возникали туманы – кошмар мореплавателей. До конца плавания оставались считанные дни. Чтобы добраться до желанной гавани, предстояло пройти мимо мелей Больших банок громадного залива Святого Лаврентия и обогнуть мыс Гонок.
Часть судов, плывущая до Галифакса, отделилась от конвоя, и теперь в его составе находились в основном небольшие суда, которые везли снаряжение и припасы для трескового промысла, да еще несколько больших судов, направляющихся в Сент-Джон и затем в Соединенные Штаты. После полутора месяцев плавания Кидду, узнававшему любое судно по его очертаниям, было даже как-то непривычно не видеть многих знакомых силуэтов.
В последние дни ветер стих, волнение на море спало. Море, недавно оживленное пенистыми изломами невысоких волн, успокоилось. Судно тихо ползло вперед по серой водяной глади, волны уже не бились, а еле слышно плескались. Корабль вошел в зону экваториального штиля, однако было ощущение, что судно двигалось, словно увлекаемое дыханием океана.
Французский писатель Анри де Монфрейд (1879–1974) начал свою карьеру как дипломат во французской миссии в Калькутте, потом некоторое время занимался коммерцией — торговал кожей и кофе. Однако всю жизнь его привлекали морские приключения, и в 32 года он окончательно оставляет государственную службу и отправляется во французскую колонию Джибути, где занимается добычей жемчуга. По совету известного французского писателя Жозефа Кесселя он написал свою первую повесть «Тайны Красного моря» — о ловцах жемчуга, которая с восторгом была принята читателями, а автор снискал себе славу «писателя-корсара».
Об одном из походов подводной лодки «Северянка» во время Великой Отечественной войны.
В этой, с позволения сказать, книге, рассказанной нам З. Травило, нет ничего особенного. Это не книга, а, скорее всего, бездарная запись баек и случаев, имевших место быть. Безусловно, наглость З. Травило в настойчивом предложении себя на рынок современной работорг…ой, литературы, не может не возмущать цивилизованного читателя, привыкшего к дамским детективам, дающим великолепную пищу для ума. Или писал бы, как все, эротические рассказы, все интереснее. А так ни тебе сюжета, ни слезы, одно самолюбование. Чего только отзывы (наверняка купил) стоят! Впрочем, автор и не скрывает, что задействовал связи и беззастенчивый блат для издания своих пустых россказней.
«…Я развернулся и спустился обратно в каюту. В самом появлении каперов особой угрозы я не видел, но осторожность соблюдать было все же нужно. «Октавиус» отошел от причала, и я уже через несколько минут, когда корабль вышел на рейд, пожалел о своем решении: судно начало сильно валять, и я понял, что морская болезнь – весьма заразная штука, однако деваться было уже некуда, и я принял этот нелегкий жребий. Через полчаса стало совсем невыносимо, и я забрался в гамак, чтобы хоть как-то унять эту беду. Судно бросило якорь, и Ситтон приказал зажечь стояночные огни.
Молодой Годфрей Рэйнер поступает мичманом на английский военный корвет, который отправляется на поиски испанского судна, грабящего купеческие корабли и торгующего невольниками. Погоня за пиратами оборачивается началом долгой одиссеи, в которой абордажные схватки и кораблекрушения сменяются робинзонадой, полной экзотики и опасных приключений.За 30 лет своей литературной деятельности английский писатель Уильям Генри Джайлз Кингстон (1814–1880) создал более сотни романов, действие которых происходит во всех уголках земного шара.
Сэр Энтони Хоуп Хоукинс (1863–1933) – английский писатель. Начинал как адвокат, занялся литературой, публиковал очерки и романы в газетах и журналах. Настоящий успех ему принесли два остросюжетных романа: «Пленник Зенды» (1894) и его продолжение «Месть Руперта» (1898), заслужившие огромную популярность публики. По следам успеха Хоуп написал предысторию «Пленника Зенды» – роман «Сердце принцессы Озры» (1896), но эта книга, как и последующие его публикации – свыше 30 томов историческо-приключенческих произведений, не получили такого признания. В этом томе публикуется знаменитая дилогия о пленнике замка Зенда.
Генрик Сенкевич (1846–1916) – известный польский писатель. Начинал работать в газете, с 1876 по 1878 год был специальным корреспондентом в США. К литературному творчеству обратился в 80-х гг. XIX в. Место Сенкевича в мировой литературе определили романы «Огнем и мечом», «Потоп», «Пан Володыевский» и «Крестоносцы», посвященные поворотным событиям в истории его родины. В 1896 г. Сенкевича избрали членом-корреспондентом петербургской Академии наук, а в 1914 он стал почетным академиком. Лауреат Нобелевской премии по литературе за 1905 год. В этом томе публикуется роман «В дебрях Африки», написанный Сенкевичем под впечатлением от собственного путешествия по Африке.
Эта история с приведениями началась в недавно освобожденном от немцев городке, а продолжилась в Тегеране. Кто же охотился на генерала Степанова и полковника Дигорского, которых назначили организовать поставки в русской зоне ответственности по ленд-лизу через Персию. Наверное, те, кто создавал разветвленную сеть агентов и диверсантов в Персии. И причем в этой истории оказалась английская журналистка Эвелина Барк, которая подарила при отъезде Дигорского в СССР свою детскую куклу. Художник Владимир Валерьянович Богаткин.
Роман «Злой дух Ямбуя», представленный в данном томе, рассказывает о сибирских геодезистах, о каждодневной борьбе этих современных землепроходцев с опасностями и преградами, встающими на их пути… Один за другим пропадают вблизи горы Ямбуй люди: геодезисты и кочующие в этом районе Алданского нагорья эвенки. Срывается план работы огромной экспедиции, возрождается среди некоторой части эвенкийского населения вековой страх перед злыми духами. Автор правдиво рассказывает, как драматически преодолеваются причины исчезновения людей и суеверий кочевников.