Укротитель кроликов - [12]

Про приглянувшуюся губернатору гражданку Кружилину ничего особенно интересного я не узнал. Воспитывалась без отца, окончила математическую школу, занималась спортом, училась на втором курсе университета, в настоящее время от матери переехала, поскольку жила с бандитом по прозвищу Синий.

— Я встречал этого Синего, — задумчиво потер я нос, закончив чтение. — Не самый приятный парень. Думаю, он не придет в восторг от затеи с поездкой.

— Она сказала, что решит все проблемы сама, — равнодушно заметил Храповицкий. Сам он бандитов не боялся, а дальнейшая судьба новой губернаторской пассии его не волновала.

— Отчаянная.

— Да, бабочка бойкая, — согласился он. — И цену себе, похоже, знает. Сразу уточнила, кто именно ее приглашает.

За это я, помимо всего прочего, не любил девочек из нашего театра: они всегда начинали с цены вопроса.

Я никогда не торгуюсь и на женщин трачу столько, что даже Храповицкий иногда неодобрительно качает головой. Но покупать я предпочитаю то, что нравится мне, а не то, чем пользуются все остальные.

Боюсь показаться старомодным, но меня всегда прельщали иные женщины — те, которые не продаются. Хотя именно они, в конечном счете, и оказываются самыми дорогими.

5

Сегодняшний праздник «Потенциала» был назначен на шесть часов. Так что я успел заскочить домой, чтобы переодеться.

Надеюсь, что, увидев меня, окружающие сразу понимают, что имеют дело с человеком тонкой душевной организации. Скучающим, чего уж там таить, в забавах мира. К сожалению, единственная моя фотография, стоявшая в кабинете, этого не отражала.

Она была почти двадцатилетней давности, и на ней я был запечатлен сразу после того, как выиграл юношеский турнир по боксу в среднем весе. Бровь была рассечена, нос распух. Вампирскими губами я улыбался в камеру. При этом смотрел так, как будто собирался врезать фотографу.

Мой отец был профессором, заведующим кафедрой истории средних веков в Уральском университете. Мать там же преподавала английский. Родители требовали, чтобы я поступил в музыкальную школу. Поэтому я пошел в бокс. Следующие восемь лет я возвращался домой в синяках и ссадинах. Но соревнования выигрывал. Не думаю, что у меня были выдающиеся для бокса данные. Просто я был упрям и не любил, когда меня били. Особенно по лицу.

Школу я окончил с тройками по всем точным наукам и с похвальными грамотами по всем гуманитарным. Уехал в Петербург, который тогда еще назывался Ленинградом, и поступил в университет на филологический факультет. Своими посещениями я преподавателей не баловал, но диплом защитил на «отлично», и меня пригласили в аспирантуру.

На третьем курсе, во время моего визита домой на зимние каникулы, я познакомился на вечеринке с девушкой, которая тоже училась филологии, но в Уральcке. К концу каникул мы решили пожениться. Через полтора года у нас родился сын.

Защитив кандидатскую, я вернулся в Уральск. Но преподавать, по стопам родителей, не пошел. В стране наступали новые времена, и я занялся издательской деятельностью. Закона об авторских правах тогда практически не существовало, точнее, его никто не соблюдал. Никого не спрашивая и никому не платя, я переводил детективы с английского и печатал их на дешевой бумаге.

Это принесло мне неплохую прибыль, которую я вложил в открытие собственного еженедельника. Газета безжалостно разоблачала сильных мира сего и расходилась безумными тиражами. Уже через год я к еженедельнику добавил ежедневник. Той же, разумеется, направленности.

Писать правду о власть имущих — занятие хотя и доходное, но очень небезопасное. В те времена у Храповицкого и его партнеров, совсем недавно ставших владельцами нефтяной компании, было любимое развлечение. Они устраивали бои без правил среди своей охраны. Как-то один из участников состязаний, после броска, неудачно приземлился и сломал себе шею. Он скончался в больнице, не приходя в сознание. Обе мои газеты об этом сообщили. Храповицкий подал на меня в суд и проиграл. О чем мои газеты вновь не преминули поставить в известность читателей.

Через три дня меня подкараулили в подъезде несколько человек и избили кастетами так, что неделю я не мог подняться. На это я ответил сразу двумя статьями, рассказывающими о хищнической деятельности господина Храповицкого и его товарищей. Статьи носили выразительное название «Мародеры».

После этого Храповицкий появился в моей редакции. Сам. В белой дубленке, белом шелковом кашне и в окружении семи человек охраны. Не то чтобы он меня боялся, просто без охраны он не входил даже в туалет.

Разговор начался с взаимных оскорблений, а закончился в ресторане с девочками. В России настоящая мужская дружба почти всегда начинается с драки. В целом мы друг другу понравились. Мы были совершенно разными, но оба любили риск и невыполнимые задачи.

Через месяц я продал ему свои газеты за большие деньги. И начал работать его заместителем по связям с общественностью. Предполагалось, что я буду отвечать за средства массовой информации, то есть за те две газеты, которые когда-то были моими, за телеканал и радиостанцию, которую мы прикупили по моему настоянию, когда уже начали работать вместе.