Укрощенная Элиза - [17]

В темноте она не видела и огня, который мог бы привести ее к дому.

И вдруг ледяной ужас пронзил ее душу. От этого ужаса ей стало еще холодней, чем от ветра и снега. А что если он нарочно убрал лампу, чтобы Элиза сбилась с пути? Может, он хотел, чтобы она погибла? Но нет, это исключено! Ведь он не знает, что она потеряла веревку.

Очередной шквал обрушился на нее. И затем на какую-то секунду ветер стих. Кажется, совсем рядом раздались голоса. Мужские. Один, глубокий, что-то спрашивал, а другой, высокий, быстро отвечал.

– Здесь! – крикнула она. – Я здесь! Помогите, пожалуйста!

Но ветер снова усилился, и в его реве утонула ее мольба.

Элиза спрятала окоченевшие руки под меховую накидку и расставила ноги пошире, чтобы не упасть. Наверное, эти голоса ей померещились, потому что она очень хотела их услышать.

Но где же граф думала она. Да встань же ты со своего стула! Оденься! Выйди из дома и найди меня!

Когда рука схватила ее за плечо, она закричала от страха. Потому что была уверена, что сзади нее только болото.

– Что вы тут делаете? – закричал граф ей в ухо. – Зачем вы отпустили веревку?

Элиза резко повернулась и замерла, не в силах ничего ответить. Теперь она видела лампу в окне, а справа, в двух шагах, натянутую веревку. Все было на месте, кроме нее самой – это Элиза стояла все время спиной к дому и лицом к болоту.

Не ожидая ответа, Даррин повел ее к дому. Оказавшись внутри, Элиза прислонилась к стене и надеялась, что не плачет. Нет, только бы не заплакать, Господи!

Она стояла перед ним, закрыв глаза, и чувствовала, как его руки развязывают ее накидку. Лишь когда он посадил ее на стул у камина, она открыла глаза. Собака лаяла так, будто хозяин уходил на целую неделю, а не на несколько минут. Даррин успокоил ее одним словом.

Элиза сидела на стуле и вся дрожала. Она думала, что никогда теперь не согреется. Граф встал перед ней на колени и взял ее руки в свои. Она была благодарна ему за то, что он ее сейчас ни о чем не спрашивает. Элизу охватило непонятное смущение. Она думала о его пальцах на ее голой спине.

Наконец она перестала дрожать, и ее руки немного согрелись. Тогда он встал и сказал:

– Я дам вам горячего чая и бренди.

Элиза пыталась дышать медленно и глубоко, чтобы успокоиться. Все кончилось благополучно, все прошло. Она спасена.

Он подал ей полную чашку ароматного горячего чая, и Элиза смогла держать ее сама, так что чашка не тряслась у нее на блюдце.

Молоко и сахар были на столе, а граф налил бренди в бокал.

Сам он сел напротив нее на свое обычное место. Его серые глаза смотрели на нее с любопытством. Но он не говорил ничего. Она выпила одну чашку и налила себе вторую.

– Выпейте и бренди, миссис, – сказал он. – Это сразу поможет вам согреться. Как же это все-таки случилось? Почему вы отпустили веревку?

– Моя накидка расстегнулась, и я боялась ее потерять, – ответила Элиза. – Я не думала, что ветер может сбить меня с ног. Когда я повернулась, то не видела уже лампу в окне, а протянув руку в другую сторону, не нашла веревку. Я никак не ожидала этого, милорд, уверяю вас.

Он вздохнул, кажется, осуждающе, и она смущенно опустила глаза.

– Ну вы что же, собирались стоять там всю ночь?

– Я знала, что вы станете искать меня и не шевелилась, думая, что так будет лучше.

– Хоть на это у вас хватило ума.

Это был сомнительный комплимент, и она вся напряглась. Но тут она вспомнила кое-что и сказала:

– Пока я там стояла, сэр, мне послышались голоса. Могу поклясться, что один голос был ваш и второй – другого мужчины.

В его лице не дрогнул ни один мускул.

– Должно быть, ветер. Здесь нет никого, кроме нас, миссис.

– Но я уверена, что слышала голоса, – продолжала настаивать она.

– Вам показалось, – резко прервал ее он. – Не выдумывайте!

Он встал и подошел к шкафу. Элиза слышала, как он гремел посудой, а потом закрыла глаза и задремала. Нет, голоса были, думала она еще сквозь сон, были, что бы он там ни говорил. От камина шло приятное тепло, и Элиза уснула.

Когда граф приготовил ужин, она уже крепко спала, уютно примостившись на стуле. Граф посмотрел на нее и только покачал головой.

7

Позднее они поужинали уже привычной для Элизы простой, но вкусной пищей и будто по обоюдному согласию, не сговариваясь, взяли по книге и принялись читать.

Теперь Элиза думала, что на кухне удивительно хорошо, тепло и уютно. Особенно приятно было смотреть на весело пылающий камин. От пламени по стенам метались загадочные тени, а за окном по-прежнему бушевала буря.

В комнате стояла тишина. В другом месте и при других обстоятельствах Элиза назвала бы эту тишину мертвой. Потому что вокруг не было много людей, не играла шумная музыка, не звучал громкий смех, не слышалась оживленная беседа. Но зато вслушиваясь в эту тишину, она могла определить любой звук в комнате и на улице. Вот это, конечно, воет ветер, кружа вокруг дома и стучась в окно. А у окна тихо посвистывает лампа. Шипят угли на решетке камина, когда они загораются. Тикают глухо на стене старые часы. И шуршат переворачиваемые страницы. Колли взвизгивает во сне, растянувшись у ног графа Даррина. Элиза поглядывает иногда на собаку и думает, что той, наверное, снится, как она охотится за кроликом в теплый летний день.