Укрощение «тигров» - [18]
Немецких летчиков не учили рассуждать, им приказано бомбить определенную площадь, и они бомбят ее гектар за гектаром. Только на участке одного соединения они совершают до 3 тысяч самолетовылетов за день. Днем и ночью с переднего края слышатся одни и те же глухие отрывистые вздохи. Это вздыхает вековой русский чернозем, который принимает в себя тысячи тонн немецкого металла.
Когда с земли исчезает все, что на ней растет, и она превращается в мертвую смесь обработанного тротилом, истолченного, перегоревшего чернозема и дробленого металла, за дальними холмами раздается торжествующий звериный вой «тигров». Они выползают на гребень, готовые отпраздновать победу. И вот в этот самый момент опаленная, страшная, истерзанная немцем земля встречает гитлеровские танки снарядами пушек, ударами танков, меткими тяжелыми нулями противотанковых ружей — всем тем, что каким-то чудом уцелело в этом аду, и новые черные столбы дыма вновь поднимаются к небу.
К исходу дня немцам удается на каком-нибудь одном участочке после страшной борьбы не на живот, а на смерть захватить холм, или рощицу, или хуторок. Но такие победы не радуют их солдат. Они пугают их, потому что они видят, сколько солдатских жизней отдано за этот холм и сколько таких холмов впереди.
Сегодня, как донесла наша разведка, по Белгородскому шоссе из Харькова прошли на север, лязгая гусеницами, еще 100 немецких танков. Какое существенное изменение в обстановку смогут они внести, если только каждый день здесь погибает по нескольку сот гитлеровских танков, в том числе десятки «тигров»? И все-таки обстановка остается серьезной — начатое здесь великое испытание сил продолжается.
Только что я вернулся из штаба танкистов. Усталый подполковник, подняв красные веки, аккуратно сложил карту и сказал:
— Дела идут нормально, но не надо самообольщаться. Немцев еще много, танков и самолетов у них хватает, а их солдаты беспрекословно повинуются приказам. Поэтому они будут лезть вперед до тех пор, пока их не перебьют. И дело это хлопотливое. От наших людей требуется сейчас исключительный героизм, и притом такой, который достигается не только благородным вдохновением, но и выучкой.
— Да, и выучкой! — задумчиво повторил подполковник.
Это очень правильно сказано! То удивительное поведение наших людей на поле боя, свидетелями которого мы являемся в эти дни, то поразительное хладнокровие перёд лицом смертельной опасности, которое они проявляют ежечасно, являются прежде всего плодом выучки. Всесторонней, широкой, физической, военной, моральной!
Люди здесь свыклись с мыслью, что слава и традиции соединения обязывают их воевать особым воинским стилем.
— У нас заведено так: убьют одного нашего, мы за него двадцать фашистов бьем. А кто бьет больше, того за это не наказывают, — говорили пришедшему в часть молодому бойцу ветераны, и он тепло улыбался: в хорошую боевую семью он попал, люди здесь ни за словом, ни за пулей в карман не лезут.
В часть приезжал генерал Катуков, закаленный, бывалый воин с популярным именем. Он выстраивал бойцов и спрашивал:
— А ну, кто из вас со мной дрался против немцев под Орлом? Два шага вперед!..
Бывалые гвардейцы с орденами на груди делали два шага вперед и застывали, блистая выправкой. Генерал собирал их в кружок и говорил:
— Смотрите, воспитывайте молодежь, чтобы помнили, знали, за что мы получили гвардейское знамя.
И ветераны учили молодежь, и молодежь с нетерпением ждала боя, чтобы показать, что и она не лыком шита.
Танкисты терпеливо учились: командиры сидели за уставами, автоматчики учились вести еще и разведку, механики-водители учились стрелять из пушки, а башенные стрелки — водить танк, чтобы в нужную минуту заменить друг друга. Часто проводились учения всей части, и тогда повсюду выключалась проводная связь, на телефон накладывался строжайший запрет, и вся связь осуществлялась только по радио. Так шла выучка. И выучка эта дала свои плоды.
Сегодня в лесной чаще на дне оврага, который неделю назад, в период затишья, служил местом расположения одной из танковых частей, а сейчас стал одной из наших боевых позиций, я натолкнулся на неожиданную картину. Под раскидистыми ветвями старых деревьев была оборудована настоящая академическая аудитория: стояли рядами гладко выструганные скамьи, в центре «зала» находилась классная доска и рядом с нею — небольшой столик преподавателя, а сзади — большой, очень тщательно оборудованный танкодром в миниатюре: крошечные холмы, выложенные мхом овраги, деревушки из хатенок под соломенными крышами, мельницы, рощицы из мелких кустиков полыни. Только пол в этой аудитории заменял песок. Видимо, здесь учились те самые танкисты, которые сейчас обороняют эту же рощицу.
В другом месте я увидел в лесу сделанный с таким же усердием спортивный городок, где было все: от параллельных брусьев до турника.
Вот так и учились здесь люди, учились, не щадя ни времени, ни сил, закаляясь физически, укрепляясь морально, набираясь столь нужных нам военных знаний, Поэтому боевая тревога никого не застала врасплох, люди дерутся сейчас с исключительной стойкостью.
В одной из частей во время ожесточенной бомбежки была выведена из строя почти вся проводная связь. Условия для сообщения посыльными были затруднены. Но радио действовало, и управление сохранило свою стройность и четкость. Техническая выучка!
