Укрощение «тигров» - [14]

Гвардейцы бьют «тигров» и в одиночном и в групповом бою. За три дня боев наше соединение уничтожило 346 танков, в том числе 34 «тигра». Фашистские танки поражают насмерть не только танкисты. Мы видели, как в эти дни успешно били «тигров» и артиллеристы нашей противотанковой артиллерии мелкого калибра, и стрелки противотанковых ружей. Главное — твердо знать уязвимые места немецких машин, действовать смело, дерзко и хитро — и тогда всегда выйдешь победителем из схватки с «тиграми».

Я твердо уверен, что боевой счет гвардейцев, сражающихся сейчас с отборными эсэсовскими танковыми частями, в ближайшие дни намного возрастет.

Думаю, что и на мою долю придется еще не один «тигр».

Старая гвардия

8. VII, 23 ч. 15 м.

К сведению редакции. Передаю обещанный очерк о танковой гвардии.

* * *

Мы встретились с ними на пыльной, изрытой воронками фронтовой дороге. Три грозных раненых танка с рассерженным ревом выходили из боя. На горячей броне каждого из них лежал мертвый гвардеец, и боевые друзья стояли рядом, держась за поручни машины, словно почетный караул, гвардейцы даже мертвыми не сдаются врагу, и тело каждого воина, отдавшего жизнь за Отечество, уносится его соратниками с поля боя — такова традиция.

Копоть и пыль покрывали лица танкистов, в глазах их еще мигали отсветы боя; в них трудно было узнать тех щеголеватых военных, какими мы видели их за три дня до этого в просторном лесном лагере. Теперь это были настоящие чернорабочие войны, их пыльные комбинезоны пропахли бензином, порохом и кровью.

На обочине шоссе, пока механики возились у моторов раненых машин, танкисты рассказали нам подробности боя. И в этом бою вновь во всей красоте и богатстве раскрылись те благородные черты души, которыми славна наша гвардия, сражающаяся под знаменем Ленина вот уже скоро два года.

— «Все за одного, один за всех» — это наш старый закон, вы знаете, — отрывисто говорил усталым, хрипловатым голосом молодой летами, но уже опытный танкист командир роты Владимир Бочковский. — Ну вот, этот закон и помогает нам воевать…

В ход пошли камешки и прутики в качестве наглядных пособий, и на разглаженной горячей черной пыли была быстро изображена схема битвы. Вот здесь, на склонах высоток южнее деревни, которую надо было любой ценой удержать в течение суток, стала рота. Она примчалась сюда стремительно, стараясь выиграть время, и все-таки танкисты не успели полностью укрыть машины… Вот эти танки пошли сюда, где торчит веточка, изображающая лесок, а эти восемь машин стали здесь, за бугорком. Стали насмерть…

Только рассветало, когда немцы сунулись по дороге, ведущей к селу, группой в семь-десять средних танков с полком автоматчиков. С этими было просто… Командир роты разрешил вести огонь лишь двоим — Бессарабову и Шаландину, чтобы не выдать расположения всей роты, и двое гвардейцев точными ударами сразу же зажгли две немецкие машины, после чего вся фашистская орда тут же откатилась. Гвардейцы понимали, что это только начало. И действительно, в 4 часа утра они заметили в свете восходящего солнца сразу три колонны тяжелых немецких машин с «тиграми» впереди, вытягивавшихся параллельными курсами по направлению к деревне. «Тигры» прерывисто ревели и, как обычно, швырялись тяжелыми снарядами. Тут же послышалось прерывистое гудение с неба — группы по 50–60 самолетов. Они одновременно заходили с разных концов и начинали бить по всей площади, на которую был нацелен танковый удар, — это и есть то «авиационно-танковое наступление», которое немцы практикуют теперь, как основу своих операций.

Земля загудела. Черная завеса потревоженной пыли закрыла горизонт. Стало темно. Разверзлись гигантские воронки, среди которых трудно было маневрировать. Но рота гвардейцев-танкистов и приданная ей рота гвардейцев-стрелков остались на месте и приняли бой.

Бои с «тиграми» мы уже описывали несколько раз, и теперь скажем только, что на этот раз даже видавшим виды гвардейцам пришлось невыносимо тяжело. Своими восемью танками они держали деревню, как и было им приказано, весь день. Помощи никто не просил и не ждал. Силы были рассчитаны и взвешены, и гвардейцы твердо помнили свое правило: пока против тебя одного только 20 немцев, ты вправе рассчитывать на успех.

Солнце поднялось к зениту и уже начало склоняться к закату, а бой все еще продолжался. Гвардейцы маневрировали, хитрили, били из засад, всячески старались заставить немцев поверить, будто здесь не восемь, а по крайней мере полсотни советских машин, и выигрывали время, драгоценное время…

Вечером напряжение боя достигло высшей точки. Немцы, видимо, догадались, наконец, что против них действует лишь горсточка лихих танкистов. Они полезли вперед с утроенным бешенством. Бессарабов, Шаландин, Соколов, Прохоров, Бочковский, оставшиеся в строю, продолжали сдерживать натиск немцев, но силы были слишком неравны, им пришлось отойти в деревню и начать уличный бой. К тому времени каждый из них уничтожил уже не одну немецкую тяжелую машину, но и гвардейцы несли потери.

Вот еще одна тяжелая бомба разорвалась рядом с танком Соколова. Машина была ранена. Тяжело накренившись, она съехала в глубокую воронку и застряла в ней. Бессарабов поспешил на выручку другу.