Украинский национализм. Факты и исследования - [96]

Хотя существует меньше свидетельств, касающихся Закарпатской Украины и Буковины, украинские жители этих областей, несомненно, предпочли бы националистическую администрацию венгерской, румынской или советской. Ситуация на Волыни была менее ясна, посколькутам коммунистические партизаны имели возможность рекрутировать существенное число сторонников, особенно в северной части области. Широкая поддержка, оказанная различным отрядам националистических партизан, указывает, однако, что националистические настроения на Волыни были сильны. По-видимому, умеренная, хотя и несколько нерешительная, тактика партизан Бульбы поначалу поддерживалась крестьянами, которые хотели, чтобы в лидерах были земляки, требования которых не слишком идеологизированны или радикальны. Позже грабежи немецкой администрации и общая неуверенность, царившая на Волыни, похоже, привели к тому, что многие молодые люди из крестьян склонились к более крайним действиям, предложенным бандеровцами.

Поддержка идеи радикального национализма представителями различных слоев населения – важная особенность националистических движений на западе Украины. Принимая во внимание западные демократические стандарты, уровень украинской националистической политической мысли снизился в период между двумя войнами. Поколение 1918 года мыслило понятиями государства, основанного на парламентских институтах, и заботилось прежде всего о гражданских правах и социальном благополучии граждан. В ограниченной степени эта идея выжила и в УНР, хотя ее затмили личные и фракционные амбиции. Эти идеи были восприняты в довольно примитивной форме группой сторонников Боровца, и мог бы родиться новый синтез демократии и социализма, если бы Митрынга и его фракция смогли развить свои теории. Легальными партиями в Галиции руководили представители старшего поколения националистов, придерживавшиеся демократических взглядов. Динамичной силой украинской политики того времени была, однако, ОУН.

Теория и учение националистов были очень близки к фашизму, и в некоторых вопросах, например «расовой чистоты», даже оказывались жестче первоначальных фашистских доктрин. Чтобы понять украинский интегральный национализм, необходимо, однако, исследовать обстановку, в которой он развивался. Вероятно, легче всего сказать, что в период между двумя мировыми войнами в Восточной Европе уровень политических групп снизился. Победа коммунизма в Российской империи заставила некоторые элементы обратиться к экстремистским мерам, чтобы предотвратить его дальнейшее распространение и воспользоваться в борьбе с ним его же тактикой. Мирное урегулирование после 1918 года явилось попыткой удовлетворить национальные запросы некоторых групп, но, похоже, только усилило национализм, распространившийся в области. Западные украинцы – и восточные эмигранты, которые были связаны с националистами, – пострадали в результате всех этих событий. Отказ ультранационалистических правительств Польши, Румынии и позднее Венгрии дать возможность украинцам выражать националистические чувства вызвал острую реакцию. В течение нескольких лет коммунизм был средством выражения национального негодования, поэтому какое-то время его поддерживали многие украинцы.

Успех коммунистической тактики часто производил впечатление даже на тех, кто не сочувствовал идеям коммунизма. В этой работе уже упоминались схожие черты ОУН и коммунистической партии. В некоторой степени эти особенности, конечно, не являются исключительно коммунистическими, они были частью традиции революционных движений подобно российской «Народной воле» и различных националистических организаций в Восточной и Южной Европе. Триумф коммунизма сделал эту тактику вновь популярной, особенно среди тех, кто объявил себя самым яростным противником большевизма – фашистов. Основополагающим в новой партийной моде был тезис: цель оправдывает средства; этому принципу не только молчаливо следовали, его намеренно превозносили. Тот же принцип использовали и интегральные националисты вроде сторонников ОУН. Но вскоре этот принцип стал использоваться и против украинцев. Сначала убивали польских чиновников и представителей советской власти, потом националисты взялись друг за друга; в конце концов даже номинально аполитичные фигуры, подобно священнослужителям, попали под жернова жестокой моды. В некоторой степени, конечно, обращение к насилию объяснялось жуткими условиями времени, когда на фоне массовых убийств, развернутых нацистами и коммунистами, убийство еще нескольких человек ради достижения важных целей не имело особой важности. Общее притупление морали, готовность, даже рвение людей совершать подобные действия едва ли достигло бы такого размаха, не будь они воспитаны на идеологии, которая предлагала идеалистическое оправдание насилия.

Заговорщичество, конспирация также были характерны и для коммунизма, и для фашизма. Подпольная система националистов напоминала коммунистическую и фашистскую практику: в ОУН-Б существовала элитная тайная полиция – служба безпеки. Кроме того, раскол в ОУН имел параллели с нацистской и большевистской партиями. В отличие от этих движений, однако, ОУН не была во главе государственного аппарата, поэтому ни одна из фракций не могла силой восстановить монолитный контроль. Вместо этого смертельная междоусобная борьба истощала силы националистического движения и дискредитировала его в глазах народа. Недостаток опыта ответственной политической деятельности был также вреден для нелегальной партии. Волюнтаризм – акцент на действии, а не мысли, на воле, но не разуме – получил широкую поддержку; на практике волюнтаризм часто подменялся эгоизмом. Номинально высокой власти, не имевшей достаточной силы, вредили людские амбиции. Те, кто меньше всего сомневались в собственной способности управлять и были готовы к наиболее крайним действиям, получили поддержку партийной молодежи, что явилось оправданием жестокости.