Украинский гамбит. Война 2015 - [17]

Теперь Костя все чаще думал об Ирке. Жениться или не жениться? Черт его знает. Вроде как она искренняя и любит до безумия. А с другой стороны… Его пугала Иркина способность к сценам, хотя ее шикарные ноги ему по-прежнему нравились. Может, постепенно ее переделаю под себя, наивно думал он. Надо основательно почитать Фрейда и Юнга, в универе я как-то пропустил этих авторов. Почему-то он был уверен, что классики психоанализа помогут ему разобраться в личной жизни.

* * *

Бензин слили из «БМВ», и Костя, который плохо знал город, то и дело спрашивал у Игоря, куда рулить.

Инстинктивно Игорь Божко стремился отъехать от квартала ППУ подальше, поэтому они поехали проспектами, которые шли перпендикулярно улицам.

Черт знает, может, у них там снайперы сидят? — подумал Костя, крутя баранку. Они выскочили на улицу Артема, напротив стадиона «Локомотив», и свернули направо, в центр. Дорога оказалась свободной, хотя две недели назад пиндосы учинили здесь форменную бойню — сожгли автомобильную пробку. Теперь об этом напоминали лишь груды искореженного металла на тротуаре под обгорелыми тополями да выбитые окна в домах справа. Памятник Бубке устоял, только шест погнулся.

На пересечении с проспектом Мира, как раз там, где с одной стороны находилась кафешка «Украинские стравы[34]», а по диагонали от него — Царь-пушка, им показалось, что опасность миновала и можно вздохнуть с облегчением, но в этот момент с проспекта Мира выскочил черный джип-«чероки» и с пронзительным визгом перегородил дорогу.

— Черт!.. — выругался Костя.

Его заслуга состояла в том, что он не заглушил двигатель и что газель стала боком к джипу, а это давало некоторое преимущество в плане обзора. Видно, те, кто сидели в джипе, были очень уверены в себе.

Все застыли как парализованные в ожидании развития событий. За тонированными стеклами ничего не было видно. Однако, как только передняя дверца со стороны пассажира с щелчком приоткрылась, Игорь ударом ноги распахнул боковую дверь и высунул ствол ПКМ, клацнув затвором. Сашка судорожно дернулся со своим АК-74М. Но Игорь зло и резко произнес:

— Сиди, не рыпайся!

Костя бросил взгляд на зеркало заднего обзора: Завета, кусая губы, забилась за ящик с оборудованием, Игорь сидел, упершись ногами в стенки салона, и у него был нехороший оскал, как у хищного зверя. Сейчас он их всех убьет на фиг, понял Костя.

Дверь джипа все-таки открылась, и из-за нее появился тот, кого он ожидал увидеть меньше всего — начальник следственного отдела Каюров, который участвовал в допросах, когда Костя сидел в СИЗО Севастополя.

— О! — воскликнул Каюров, но из-за капота не вышел, заметив Игоря с пулеметом. — Старые знакомые! А я думаю, кто здесь партизанит?! Чувствуете себя здесь как в Крыму?

— Вы здесь тоже сидите как на вулкане! — ответил Костя. — Похоже, ваша власть кончилась.

— Ну, это мы еще посмотрим, — заметил Каюров. — А пока надо ответить за нападение на государственное учреждение.

Каюров был толстым, лысым, короткопалым якутом, с круглым как блин лицом держиморды. Он между делом любил пошутить насчет моря, побега и пули в затылок, был ярким представителем этномутантов, которые быстренько приспособились к фашиствующей власти и плохо говорили даже на украинском суржике. В основном его интересовала идея ассимиляции русских: как к этому относятся в России и насколько далеко можно зайти в этом вопросе, чтобы ее не раздражать. Помнится, они даже поспорили об Иванах, не помнящих родства. Каюров выразил мнение, что для этого потребуется два-три поколения этномутантов и дело будет в шляпе.

— Но это же не менее ста лет! — воскликнул Костя.

— Мы ускорим процесс.

— Каким образом?

— Не важно, но ускорим. А антирусинам мы дадим то, чего у вас нет!

— Чего же?

— Крепкую руку.

— А кто не захочет?

— Кого-то купим, кого-то запугаем, а для остальных: чемодан — вокзал — Россия или смерть на оккупированных территориях. Евреев тоже можете забрать к себе. Они нам не нужны.

— А они у вас и не остались, — парировал Костя. — Где они? Ау, украинские евреи!

— Не передергивайте, — нервно сказал Каюров.

Должно быть, он, как все ренегаты, ненавидел весь белый свет.

— А то что?..

— Ничего. Потребуем наши Кубань и Ростов! И что вы будете делать?!

— Неужели вы собрались воевать с Россией? — удивился Костя.

— К тому времени мы будем ядерной державой, за нами будет НАТО и весь демократический мир!

— То есть вы хотите построить фашизм в отдельно взятом государстве?

— Что-то вроде этого, — нехотя согласился Каюров.

— Где-то это я уже слышал, — насмешливо сказал Костя, — только там было все наоборот.

Однажды Каюров проговорился, что является членом СНА и что передавал свой опыт ведения допросов в летних лагерях кавказских боевиков.

И вот теперь он стоял за капотом машины и напоминал о том, что надо ответить за нападение на госучреждение.

— Пошел… пошел отсюда! — не выдержал Игорь. — А то продырявлю!

Он, как всегда, стал заводиться с полоборота.

Костя совершенно случайно бросил взгляд на зеркало бокового обзора: со стороны разбитой кафешки «Украинские стравы» крался человек с оружием в руках. Костя чисто рефлекторно захлопнул дверь и переключил на заднюю передачу. Хорошо, что не заглушил двигатель. Шины взвизгнули, когда он круто сдал влево, выворачивая руль. Сашка Тулупов, качнувшись вперед, снова ткнулся лбом в ствол автомата. Одновременно в руках Игоря, как сумасшедший, загрохотал пулемет, и на пол, как семечки, посыпались дымящиеся гильзы. По салону словно ударил град, в лобовом стекле возникло несколько дырок, и оно пошло трещинами. Но Косте было не до этого, единственное, чего он боялся, — налететь на бордюр и перевернуться, да и опыта движения задним ходом у него было совсем мало. Но им повезло. Они не наскочили ни на бордюр, ни на ржавые остатки машин и даже не перевернулись. И Костя, похоже, сшиб нападающего, потому что раздался сильный удар и стрельба прекратилась.