Украина на перепутье. Записки премьер-министра - [7]

Представляю, как было тяжело моей маме. Двадцатилетняя студентка железнодорожного техникума, а тут такое испытание. Но это было не первое и далеко не последнее испытание, выпавшее на ее долю. Как и ее небесная покровительница, она испытала их столько, сколько с лихвой хватило бы на десять жизней. В детстве я помню маму молодой, красивой, стройной женщиной либо в строгом черном железнодорожном костюме с погонами лейтенанта, либо в ярком крепдешиновом платье, выгодно подчеркивавшем ее фигуру. Иногда она брала меня с собой на работу в управление Московско-Киевской железной дороги, размещенное в старинном особняке из темно-красного кирпича — резиденции калужских губернаторов. Строгий порядок, высокие потолки, ковровые дорожки в коридорах — все это настраивало на серьезный лад и не позволяло шалить.

Меня очень тепло принимали в кабинете, где работала мама. Сотрудники наперебой угощали меня конфетами и печеньем. Прямо напротив управления были расположены сквер имени Пушкина и Дворец культуры железнодорожников, где моя тетя Валя играла в самодеятельных спектаклях. Я с громадным удовольствием ходил на эти спектакли и любовался своей тетей, наряженной в старинные, красивые платья. Может быть, с тех времен я очень полюбил театр. Другая моя родная тетя, Мария, покупала для меня абонементы в филармонию, и мы с ней ходили на концерты. Так я имел счастье слышать Гилельса, Рихтера, Козловского, видеть выступления артистов Большого театра, посетить незабываемое представление Вольфа Мессинга.

Насколько я могу сейчас судить, никакой провинциальности для каждого, кто интересовался искусством, тогда не существовало. В советское время художественная жизнь была организована так, что жители малых и далеких городов могли видеть у себя самых знаменитых артистов. Иногда приходится слышать от некоторых знаменитых артистов, что их заставляли тогда за десять рублей давать представления на периферийных сценах и как это было тяжело. Не хочу спорить, наверное, надо было за счет государственной дотации увеличивать гонорары, создавать максимально возможные комфортные условия для великих артистов.

Помню, как один раз мы ждали у входа великого скрипача Леонида Когана. Он задерживался, шел дождь, и вот, наконец, у подъезда останавливается забрызганное грязью такси. Из него выходит народный артист Советского Союза со скрипичным футляром. Мы аплодируем, и через какое-то время начинается концерт. На нем присутствовало все городское начальство. Я тогда подумал, почему никому из них не пришло в голову — отправить свою служебную машину и привезти в филармонию этого великого человека.

Наверное, какие-то недочеты в той системе имелись. Но было главное — такие выступления были доступны для всех, кого это интересовало и увлекало. Стоимость билетов, по сравнению с нынешними ценами, была просто смехотворной. Зато какая буря положительных эмоций охватывала людей, собравшихся в зале! Какой мощный взрыв возвышенных чувств в их душах! Ну, наконец, и сами артисты получали от зрителей потоки любви и тепла. Ведь за деньги такое не купишь.

Многое мы утеряли за прошедшие годы. Борьба, скажем так, между силами зла и добра за души человеческие никогда не прекращалась. И надо признать, в этой борьбе мы пока проигрываем. Наша интеллигенция, заняв позицию «зарабатывания денег», тоже стала заметно проигрывать, мельчать. Где те моральные авторитеты, которым верят люди? И много ли великих имен наших современников можно сейчас назвать? Если критерием нашего успеха стали «Оскары» или кассовые сборы, то об искусстве говорить не приходится, можно говорить только о ремесле. Потому, что искусство — от Бога, а ремесло — от человека.

Я пошел в школу почти с 8 лет в сентябре 1955 г. и учился только на отличные оценки. Моя первая учительница, Мария Михайловна Слесарева, с большой любовью относилась ко всем своим ученикам, но мне казалось, что меня она особенно любила. Она всегда находила для меня доброе и ласковое слово. Мы, ее ученики, никогда не видели ее грубой и неприветливой. Кстати, в школе, где я учился, издавна жили хорошие традиции. Совсем недавно наша школа отметила свое 150-летие. В ней работали настоящие энтузиасты своего дела, педагоги с большой буквы.

Когда я учился в начальных классах, русский язык и литературу в школе преподавал Булат Шалвович Окуджава, затем он перешел на работу в редакцию областной комсомольской газеты «Молодой ленинец», где через какое-то время после него и мне пришлось поработать внештатным корреспондентом. Однако встретиться с ним лично мне довелось только в президиуме торжественного собрания, посвященного 125-летию школы. Мы сидели рядом и, чтобы не скучать, рассказывали друг другу интересные истории, связанные с историей школы и нашими знаменитыми учителями. Практически каждый учитель нашей школы был выдающейся личностью. Прекрасно образованные, интеллигентные, они хорошо владели своими предметами и умело прививали ученикам интерес к науке и искусству. Сейчас принято оценивать школы по рейтингам. Тогда этого не было, но из сорока выпускников моего класса все поступили в вузы и окончили их.