Украина: моя война - [2]

, с успешными действиями тех сил, которые сделали все возможное, чтобы не допустить Русской Весны, чтобы остановить Русское Пробуждение, чтобы обратить поднимающуюся силу народа с истинного врага на ложного или вообще рассеять. С самого начала я знал, что Русская Весна столкнется с диким сопротивлением не только вовне (киевская хунта, украинский нацизм и, главное, Запад в лице США с их волей к продлению глобальной доминации), но и внутри, так как сегменты этой глобальной западоцентричной сети существуют и в России, представлены в российской элите и составляют шестую колонну, гораздо более закамуфлированную и скрытую, нежели пятая, и действующую более тонко, но подчас и более эффективно. Но я не ожидал, что ей удастся перехватить инициативу в Новороссии и привести ситуацию к тому печальному состоянию, в котором она находится на сегодняшний момент.

Смысл киевского Майдана и свержения Януковича состоял в том, чтобы нанести удар по России и лично по президенту Путину. Этот удар был нанесен, война с Россией вошла в острую форму. В чем-то мы сумели этот удар отразить, в чем-то он достиг своей цели, и по определенным позициям мы вынуждены были отступить. Я с самого начала ориентировался только на один сценарий: нам всем, Русскому Миру, Путину, России Западом (в первую очередь США и НАТО) объявлена война, и в такой ситуации у нас есть только один выход — выиграть ее. Естественно, это предполагало победу как над внешним, так и над внутренним врагом. Я все анализировал с позиции победы. Правильно это было сделано или нет, сейчас я не могу сказать. Победные линии совпадают, а о поражении я не задумывался. Там, где мы видим существенные отличия анализа и реальности, речь идет о поражениях Русского Мира, на которые я не ориентировался и которые во внимание не принимал. «Ну и зря!» — скажут отстраненные аналитики. Наверное, со своей стороны они правы. Мне важнее, что скажут русские патриоты, люди, пробужденные Русской Весной, жители Новороссии, живые и мертвые. Их мнение мне только и важно. Я до сих пор верю только в одну нашу победу — в Новороссии и в самой России. Успехи наших врагов, в том числе и шестой колонны, отрицать невозможно. Но это еще не конец, хотя едва ли только начало.

Книга выходит в трудный момент украинской драмы. Смысл его в том, что наше наступление — во всех смыслах — приостановлено. Быть может, ситуация изменится в любой момент и, соответственно, изменится и тон анализа, прогноза, пожеланий и указаний. Но это будет совсем другая книга.

5 октября 2014 года

Александр Дугин

Часть первая. Воссоединение с Крымом

Украина в геополитическом контексте

Американский сценарий на Украине — привести к власти неонацистов, развернуть репрессии и наблюдать за тем, как мы будем втягиваться в кровавую кашу на наших рубежах. Но время работает на Россию — США теряют геополитическое лидерство.

В битве за Украину нужно понимать, что у США нет конструктивного сценария.

Надо поместить Украину в геополитический контекст. Существует не просто украинский кризис, нужно смотреть не на российско-украинские отношения и даже не на отношения в треугольнике Россия — Украина — Европа. Это гораздо более сложная модель — это великая война континентов. В начале 90-х годов, когда доминировала либеральная идея, геополитику и идею противостояния континентов осмеивали, а сегодня ни одному вменяемому аналитику не придет в голову отрицать законы геополитики. То, что сейчас происходит на Украине, — это борьба однополярного мира, воплощенного в американской гегемонии против России, которая заключает в себе неуклонно растущую волю к построению многополярного мира. Это битва США за сохранение мировой доминации. И действуют те же самые люди — Виктория Нуланд (заместитель госсекретаря США), Бернар-Анри Леви (французский «философ» и общественный деятель, выступавший на Майдане в начале февраля), — которые были поджигателями войн в Ливии, Сирии, Ираке, Боснии и т. д. Сегодня борьба континентов, Евразии и Атлантики, проходит на нескольких фронтах, в том числе и на наиболее важном, жизненно важном для нас, украинском. Хотя в Сирии решается та же проблема, в значительной степени она же решалась и в Ливии, — и если в Ливии мы не приняли удара (по причине того, что у власти был проамерикански ориентированный Медведев), то в Сирии и на Украине мы его принимаем.

Так что идет борьба, которая в каком-то смысле к украинцам вообще не имеет никакого отношения — они здесь пешки. В глобальной геополитической игре у них очень маленький выбор свободы. Америка борется за то, чтобы ее право распоряжаться миром было безгранично, Россия, совместно с другими странами, настаивает на ограничении этого права. Европа пытается тихо выкарабкаться из-под американского сапога — но это очень сложный процесс.

Существует две Европы — атлантическая и континентальная. Одна является марионеткой США, покоренной территорией, оккупированной зоной, а вторая постепенно движется в сторону независимости. Но движется аккуратно, осторожно, в рамках атлантического партнерства, не делая резких шагов, но при этом постоянно пытаясь усилить свои позиции. Во всей Европе есть две эти идентичности, и они представлены двумя лобби — доминирует проамериканское, либеральное сообщество, в том числе и гей-сообщество, которое устанавливает свои законы, и европейские лидеры часто идут у него на поводу. Другое воплощено в первую очередь в консервативных, военных кругах, в спецслужбах. И конечно же в большинстве народа — на мнение которого хотя и забили, но оно есть. Точно так же отодвинули в сторону и демократию, с мнением народа не считаются. А ведь то, что мы видели недавно в Швейцарии, где на референдуме проголосовали за ограничение миграции, — это и есть демократия, это и есть голос Европы. Это та Европа, которая, когда ей дадут право голоса, право реальной демократии, немедленно выберет совсем другое — швейцарскую Швейцарию, немецкую Германию, европейскую Европу. Демократия в Европе сегодня совершенно несовместима с проведением американской линии. И демократию в Европе сворачивают — как в Греции. Но Европа сопротивляется, идет борьба. Поэтому и по Украине, и по другим вопросам Европа пытается проводить свою линию.