Украина и остальная Россия - [104]

К счастью, крупнейшие в США политики, постоянно возражающие против воссоединения — от вышеупомянутого Бжезинского до Мадлен Олбрайт — практически единогласно выступили против войны в Ираке.[63] Поэтому можно ожидать, что по крайней мере до конца полномочий нынешнего президента[64] их авторитет в администрации будет не настолько велик, чтобы организовать серьёзное сопротивление российским планам.

Кроме того, нынешний всплеск мощи США создал у многих тамошних лидеров ощущение абсолютного всемогущества и полного отсутствия потенциальных препятствий. Это в свою очередь может привести к недооценке возможных последствий воссоединения: мол, из двух калек лепят одного инвалида.

Наконец, даже если воссоединение будет признано угрозой, разработка мер противодействия отнимет у США немало времени: слишком многие интересы и планы ведомств и коммерческих структур придётся согласовать. Между тем сама кампания займёт всего порядка полугода. США могут просто не успеть вмешаться в неё всей мощью.

Турция

Именно эта, третьеразрядная по обычным экономическим и военным меркам, страна будет, скорее всего наиболее активным оппонентом проекта. Ведь с развалом СССР именно она — впервые после выхода России к побережью при Екатерине Великой — оказалась ключевой силой на Чёрном море.

Россия не располагает полноценными базами,[65] да и деньги на реанимацию своей части флота находит понемногу и с большим трудом. Украина не в состоянии содержать даже те 18 % советского Черноморского флота, которые остались у неё после всех разделов.[66] Морской — да и вообще военный — потенциал Грузии вовсе нет смысла учитывать. Наконец, Болгария и Румыния, долгое время входившие в Варшавский договор и бывшие вспомогательными силами ЧФ СССР, теперь заботятся только о своих НАТОвских перспективах, так что оказываются потенциальными союзниками той же Турции.

Военный контроль Чёрного моря — не самоцель. Этот практически не замерзающий водный путь — одна из ключевых магистралей российского экспорта.[67] Правда, выход из бассейна контролирует Турция. Но при наличии на море достаточных вооружённых сил Россия в состоянии сделать этот контроль символическим даже без вековой мечты российской элиты — аннексии (или хотя бы оккупации) по крайней мере северного, европейского, берега проливов.

В настоящее время режим прохода по черноморским проливам определяется конвенцией, заключённой в 1936 году в Монтрё. Но Турция явочным порядком ужесточила его для российских танкеров, ссылаясь на проблемы безопасности в тесном Босфоре, проходящем через мегаполис Стамбул. Очевидно, возрождение Черноморского флота как единой боеспособной силы окажется весомым аргументом в пользу строгого соблюдения конвенции. Разумеется, Турция постарается воспрепятствовать этому возрождению — а следовательно, будет всячески противодействовать воссоединению.

Впрочем, возможности противодействия у Турции не так уж велики. В НАТО её считают бедным родственником, достойным лишь минимальной поддержки.[68] Отношения с США изрядно осложнились из-за двусмысленности турецкой позиции в ходе недавней иракской кампании.[69] Наконец, Европейский союз и вовсе недвусмысленно отказывает Турции в культурной и экономической близости,[70] так что вряд ли склонен прислушиваться к её политическим призывам.

Западная Европа в целом не имеет к России как к целому реальных претензий. Наоборот, ресурсы обоих регионов и культур взаимодополняются и допускают весьма эффективную интеграцию.[71] Тем не менее противоречия — пусть и идеологические, а не экономические — существуют и вряд ли в обозримом будущем исчезнут. Сказываются и давние претензии императорской России на роль жандарма Европы, и долгое противостояние с Австрией в борьбе за южных и западных славян{Этот вроде бы локальный спор неоднократно провоцировал общеевропейские конфликты. Например, в 1853 году Россия не успела разгромить европейскую армию Турции потому, что Австрия вывела свои войска на границу и пригрозила ударом по русским резервам; их пришлось остановить, и в войну вступили Англия с Францией, что и предопределило поражение России. В 1914-м поддержка Россией Сербии, не позволявшей Австрии вести на своей территории расследование убийства наследника имперского престола. запустила механизм Первой мировой войны.}, и десятилетия советской угрозы, и — как ни странно — её скоропостижное исчезновение, которое западноевропейская элита до сих пор нам не простила и долго ещё не простит.

Кроме того, вступающие сейчас в ЕС центрально-европейские страны крайне недовольны — по крайней мере на уровне официальной риторики — десятилетиями жизни в социалистическом лагере. Сейчас они воспринимают его как продолжение советской империи — и, конечно, не хотят её возрождения ни в какой форме. Поэтому воссоединение вряд ли им понравится.

Особо активна будет, вероятно, Польша. Она не только более века пребывала в империи Российской, чем недовольна по сей день. Она ещё и простиралась в своё время «од можа до можа» — от Балтийского до Чёрного моря — и не утратила надежды на возрождение былого величия хотя бы в форме союза с Украиной. Исчезновение возможного союзника не устраивает в Польше никого.