Украденные воспоминания - [9]

— Тебе нужно поговорить обо всем этом с Богданом Казимировичем, — отчеканила она железным тоном.

Ульяна растерялась — вот чего ей совсем не хотелось, так это рассказывать ему содержание этого сна. Почему — она опять же не знала. Но она промолчала. Доверять Свете свои опасения и тревоги ей хотелось еще меньше. Она уже сейчас ругала себя за то, что вообще начала говорить с этой девушкой на такие темы. Но с кем еще она могла поговорить здесь, если в этом поселке кроме них никого не было? Она не видела здесь ни одной живой души, она уже и забыла, как это — шумная человеческая речь, большие человеческие сборища, разнообразие шумных городов. Она чувствовала себя узницей царившей здесь могильной величественной тишины, чувствовала себя безнадежно вырванной из реальности, из мира. Почему они не могли остаться там, где жили раньше на этот тяжелый реабилитационный период? Ей было бы куда легче, если бы ее окружали друзья и близкие люди, если бы рядом была мать, а не холодное равнодушное море.

Что заставило их бежать? Что заставило их скрываться? Что такое страшное произошло с ними, из-за чего им пришлось перечеркнуть все важное, сорваться с места и искать приюта здесь? Пелена амнезии лишала Ульяну малейшей возможности найти ответы на эти вопросы. От этого она чувствовала себя потерянной, слабой и больной.

Сумасшедшей.

А может быть они только этого и ждут? Богдан и Света. У них уже давным-давно роман за ее спиной и все это проделывается для того, чтобы довести ее до предела и объявить сумасшедшей, упечь в больницу, избавиться от проблемы в ее лице. Не может быть, не может быть! Он же любит ее… Ульяна сама себе поверила.

— Я больна, да? — снова повторила она вопрос, так и не получивший ответа не разу за все это время.

— Я этого не говорила, — сказала Света.

Прохладный воздух, пробиравшийся в комнату через щели на оконной раме, обжигал пылающие легкие. Ульяна чувствовала сильное, непреодолимое желание, распахнуть окно настежь и вдохнуть в себя облака снежной пыли или броситься лицом в первый окажущийся под рукой сугроб. Но вместо этого она перевернулась на живот и уронила растрепанную голову на сложенные вместе руки. Выбежать без одежды в жестокую зимнюю ночь ей хотелось уже меньше.

— Скажи мне… — хрипло начала она, но остановилась, переводя дыхание, — раньше… я верила в Бога?

— Только ты можешь разговаривать о Боге в постели с мужчиной, — усмехнулся ее супруг и коротко прикоснулся губами к ее обнаженному плечу, заставив девушку вздрогнуть. Она блаженно прикрыла глаза.

— Хочешь сказать, что я часто так делала? — задала она следующий вопрос, — и так уж у меня было много мужчин?

— Этого я знать не могу, — отмахнулся Богдан. Ей почему-то показалось, что он сейчас откуда-нибудь достанет сигареты и закурит, но он этого не сделал. Она запоздало вспомнила о том, что у него аллергия на табак. Но кто же тогда курил в постели? Что-то из прошлой жизни, из потерянных ею воспоминаний, оставшееся за поворотом. Поэтому теперь она так заинтересовалась темой своей личной жизни до замужества. Или после замужества? Но тут девушка поняла, что сама загнала себя в тупик, потому что она не могла представить себе таких обстоятельств, которые бы заставили ее изменить Богдану.

Ульяна подняла голову и через полог спутанных прядей посмотрела ему в глаза, пытаясь уловить ответ во взгляде, но тщетно.

— Ну… — все-таки сдался мужчина, — по крайней мере, я не был у тебя первым.

Эти слова смутили девушку, она догадалась, что покраснела и была очень рада тому, что этого не заметно в темноте.

— Я скрывала от тебя что-то? Я вообще была скрытной?

— Да нет, что ты, — поспешил успокоить ее он, — я просто не хотел лезть в дела прошлого. Почему ты спрашиваешь? Сейчас тебе хочется что-то скрывать?

— Мне просто нечего скрывать. Да я и не помню ничего такого, что стоило бы скрывать, — сказав это, Ульяна тяжело вздохнула и взмолилась потерянным слабым голосом, — давай оставим эту тему. Вернемся лучше к Богу…

— Хорошо, — легко согласился Богдан, — ты верующая, хотя не особенно религиозная. Мы часто спорили на эту тему. Мой отец же был убежденный католик, ты считала его источником мирового зла…

— Но ты же сказал, что мы с ним виделись всего пару раз? — растерялась Ульяна. Она уже жалела о том, что вообще затеяла весь этот разговор.

— Да. И этого вполне хватило, — мужчина как-то нервно хохотнул, — тебе повезло, что ты потеряла память и не помнишь моего отца! Я бы сам рад его забыть.

— Едва ли мне повезло, — грустно и немного раздраженно осадила его девушка. Ничего хорошего в своем положении она не видела и с куда большим удовольствием вынесла бы целую толпу сумасшедших религиозных родственников Богдана, чем мучиться теперь этой неизвестностью.

— Он очень не хотел, чтобы я на тебе женился, — беззаботно продолжал ее супруг, тем временем скользя пальцами вдоль ее позвоночника. Каждый раз, когда его руки опускались слишком низко, Ульяна начинала нервничать, но виду не подавала. В тоже время ей было приятно, она снова разрывалась напополам, споря с собой о постыдности подобных чувственных удовольствий.