Украденные воспоминания - [2]

Страшно подумать — остаться здесь навсегда. В этом старом мрачном здании с длинными темными коридорами, скрипучими полами и узкими номерами. Со всеми блохами, тараканами и крысами, которые, без сомнения, снуют под полом. Более радужной перспективы Ульяна не видела никогда в жизни.

Она встала, стала раздеваться — бросила в кресло свитер, за ним рубашку, брюки, хотела и белье отправить следом, но смутилась внимательного взгляда Богдана. Ей отчего-то было не по себе, хотя она и понимала, что глупо стесняться собственного мужа. Это всего лишь усталость. Психоз. Последствия пережитого.

Сможет ли она стать прежней? Смогут ли они жить как раньше?

Ульяна завернулась в одеяло и расправила по подушке длинные пушистые темно-русые волосы. В таком освещении они казались черными, отчего в душе девушки зарождалось какое-то странное ощущение, не похожее не на что испытанное раньше. Как будто это не ее волосы, не ее тело, не ее жизнь. Она находится не там, где должна находится. Она в гостях здесь, или ее насильно засунули в эти обстоятельства, вопреки ее желанию.

Ульяна села на кровати и обернулась на Богдана, словно ища у него поддержки.

Нужно было что-то сказать. Но что?

— Спокойной ночи, — вздохнула она и опустилась обратно. Жалость сдавила горло — слишком уж у ее супруга был помятый вид. Она не должна выплескивать на него последствия своего переутомления, все эти странные, не свойственные ей, безумные мысли. Утром она сама над ними еще посмеется.

— Спокойной ночи, — ласково сказал мужчина, — ты тут не боишься оставаться одна?

— А что? — насторожилась Ульяна.

— Мне нужно зайти к Свете…

Она с удивлением отметила, что совершенно не ощущает уколов ревности, как будто все правильно, как будто так должно быть и нет ничего подсудного в том, что ее муж среди ночи собирается к другой женщине. Или Ульяна просто не воспринимала Свету, как женщину? Как их попутчицу, домработницу и ее няньку на время недуга — да, а как женщину нет. Может быть зря?

— Зачем? — на всякий случай поинтересовалась девушка, хотя у нее и в мыслях не было бросаться к нему, преграждать дорогу, реветь или скандалить.

— Просто узнать, как она устроилась, — ответил Богдан, — и обсудить кое-что на счет нашего отъезда…

— Что?

Ульяна разозлилась сама на себя за излишнюю дотошность. Ну, какое ей, собственно, дело!? Чем быстрее он уйдет, тем быстрее и вернется назад.

Богдан растерялся. Ему ее настойчивость тоже совсем не понравилась, он был к ней не готов.

— Она может проспать, — тихо проговорил он, — хочу напомнить, чтобы она не забыла поставить будильник…

— Ладно. Иди. Спокойной ночи, — буркнула Ульяна, натянула одеяло на голову и притворилась спящей. Она слушала тишину, различая в ней все оттенки разных звуков, незримо делавших ее полной. Сейчас она как будто бы училась видеть мир с помощью слуха и у нее неплохо получалось. Вот хлопнула дверь — значит, Богдан ушел, его шаги в коридоре, потом через какое-то время где-то что-то скрипнуло, голоса. Она различала их очень смутно — его и Светы, хотя говорили они тихо. На улице проехала машина, за ней — еще одна. Уля задумалась о том, кто и куда едет ночью мимо маленького неуютного мотеля, потерянного среди заснеженных польских полей. Едва ли люди счастливые, люди довольные своей жизнью… Или напротив? В салоне их автомобиля играет музыка, смеются дети, идет оживленная беседа, и в конце пути их ждет что-то светлое, радостное, родное, забытое… А они… они мчаться на встречу неизвестности по этим полям на чужой машине, а их — превратилась в огромную смятую консервную банку. Ульяна смутно помнила это зрелище и удивлялась только — как она осталась жива? Разве это возможно? А может быть она уже мертва? Все, что происходило после — лишь послесмертие, сон, иллюзия… Что за мысли, право.

Она перевернулась на спину, уставилась в потрескавшийся потолок, украшенный длинными полосами теней, брошенных тусклой лампой.

Ей показалось, что где-то там, в лабиринтах мрачных коридоров мотеля она слышала крик. Вот чего ей только не хватало, это паранойи!

Ульяне захотелось, чтобы Богдан поскорее вернулся, но когда он наконец-то пришел, она снова прикинулась спящей. Снова слушала каждый звук, а потом, когда свет погас — еще и его хриплое из-за астмы дыхание. Было в этом что-то жуткое. Ей все время казалось, что вот-вот он начнет снова задыхаться, а она снова ощутит всю силу собственной беспомощности перед этими приступами.

Почему они здесь? Среди снега и тишины, так далеко от солнца и моря… Почему им было не уехать на юг, прогреть свои безнадежно заледеневшие кости, омыть соленой водой все шрамы? Неужели, Господь, мои муки исчезнут…

Они словно бегут. От прошлого. От себя. Нельзя бежать туда, где лучше, бежать нужно туда — где тебя не найдет твое прошлое. Ульяна хоть и не помнила ничего о нем, но чувствовала его гнет над собой, как призрачный морок. Хотелось сбросить его, прогнать прочь и начать все с начала. Тем более все необходимое для этого у них есть.

Глупые мысли… Безумные мысли… Последствия тяжелой операции, которую она перенесла. Ее зовут Ульяна, ей двадцать шесть лет, у нее есть любимый и любящий муж, у нее есть все… Они едут домой. Она счастливы. Она счастлива. Все самое страшное уже позади. Она не должна думать об этом. Ей не за чем…