Украденные небеса - [70]

Вскоре послышался гул голосов, а еще через несколько минут Эйдана вытолкнули на освещенную факелами полянку. И тотчас же воцарилась гробовая тишина; все смотрели на пленника с удивлением и с ненавистью.

Эйдан осмотрелся и почти тотчас же увидел Гилпатрика — лицо его было обезображено широким белым шрамом. Но Эйдан прекрасно помнил, каким было это лицо, когда он впервые его увидел — в те мгновения ликующий Донал улыбался, так как ему удалось украсть яблоко в саду сквайра Данби, хотя тот держал там норовистого быка. Впрочем, бык наверняка поддел бы Донала на рога, если бы Эйдан вовремя не протянул мальчишке руку, когда он перелезал через ограду.

Потом они вместе участвовали во многих других проказах, но знали друг друга только по имени — Донал и Эйдан; мальчики даже не подозревали, что являлись заклятыми врагами. Так продолжалось до тех пор, пока отец Эйдана не увидел их вместе…

— Какого черта?! — взревел Гилпатрик. — Как ты здесь оказался?!

— Он ехал сюда с таким видом, словно ему нечего бояться, — сказал разбойник с ножом. — Сказал, что намерен бросить тебе вызов.

Глаза Гилпатрика сверкнули.

— Вызов, Кейн?

— Да, вызов, — кивнул Эйдан. — Хочу сразиться с тобой один на один. Только пусть твои сторожевые псы не вмешиваются.

Ирландец внимательно посмотрел на своего заклятого врага.

— Но почему ты вдруг решился? Вероятно, имеются веские причины, заставившие тебя после стольких лет искать встречи со мной.

— Полагаю, ты жаждешь отомстить мне за украшение, которое я оставил на твоем лице. Вот я и приехал к тебе. Предлагаю заключить пари…

— Пари?! — изумился Гилпатрик. — Но если я выиграю пари? Способен ли ты, Кейн, сдержать свое слово? Но у нас, Гилпатриков, слишком хорошая память. Когда мы в последний раз поверили тому, что говорили нам твои родичи, они заперли нас в зале и почти всех перебили. Даже детей не пощадили.

Эйдан стиснул зубы.

— Мои предки были мерзавцами, не так ли? Они объявили войну даже женщинам и детям. А ты, Гилпатрик? Где же твое благородство, которым ты так кичишься?

— Черт подери, Кейн, что ты имеешь в виду?! На что намекаешь?

— Я ни на что не намекаю. Я обвиняю. Ты подлый трус и негодяй. Я хочу сразиться с тобой на дуэли и предлагаю следующее: если мне удастся приставить к твоему горлу клинок, ты ответишь на все вопросы, которые я собираюсь тебе задать.

— Какие вопросы?

— Я хочу знать, что произошло в Раткенноне прошедшей ночью. Хочу знать, кто напал на невинного ребенка. Ведь тебе об этом кое-что известно, не правда ли? Ты же знаешь, кто угрожал моей дочери пистолетом?

Гилпатрик побледнел и в негодовании воскликнул:

— Ты говоришь о невинных детях, которым угрожают?! О детях, на которых нападают вооруженные люди?! О, мне это хорошо знакомо. — Гилпатрик сжал кулаки. — Но значит, тот, кто угрожал твоей дочери пистолетом, не нажал на курок? Она не пострадала?

Эйдан отрицательно покачал головой.

— К счастью, нет. Кассандра в безопасности. Но мне еще предстоит выяснить, кто посмел напасть на нее, кто отважился на это. Негодяи ранили моего слугу и бесследно исчезли. Кроме того, я хотел бы узнать, кто писал письма, которые тайком доставили в покои моей жены.

Гилпатрик криво усмехнулся.

— А ты уверен, что эти письма не от бывших любовников покойной леди Кейн? Могу представить, какая обширная у нее была переписка.

Эйдан вспыхнул и в ярости прокричал:

— Ты отлично знаешь, что они были адресованы Норе! Ты их подбросил, чтобы запугать ее!

— Ни в коем случае. — Гилпатрик снова усмехнулся. — Я только хотел предупредить благородную даму, что она забрела в логово зверя.

— Значит, ты не отрицаешь, что письма — твоих рук дело?

— Записки? Охотно признаю, что писал их я, хотя не возьму в толк, как ты об этом догадался.

— Не важно, как я догадался. Но позволь заметить: когда моей дочери угрожают, я могу быть таким же безжалостным, как любой из Кейнов. Но зачем тебе понадобилось похищать мою дочь?

— Ты уверен, что это я хотел ее похитить?

— А кто же еще? Ведь записка, в которой сообщалось, что Кассандра в опасности, написана твоей рукой. Ты знал о том, что готовится нападение. И если ты сам непричастен, то как же узнал об этом?

— Действительно, как? И зачем я предупреждал тебя? Ведь только глупец мог оказать подобную услугу своему злейшему врагу, не так ли?

— Издеваешься, Гилпатрик? Но скажи, как ты узнал, что в Раткеннон приезжает моя невеста. Тебе стало известно об этом раньше, чем мне, верно?

Ирландец рассмеялся.

— Может, у меня дар предвидения. Может, я могу предсказать твое будущее, Кейн, поскольку из-за твоих проклятых родичей у меня у самого нет будущего.

— Гилпатрик, что за игру ты затеял?! — в ярости прокричал Эйдан. — Чего ты добиваешься?!

— Чего добиваюсь? Только одного: я хочу, чтобы Ирландия стала свободной. Но давай поговорим о тебе, Кейн. Ты ведь чувствуешь свою беспомощность, не так ли? Неприятное ощущение, верно? Оно способно довести человека до безумия.

— Выходит, ради этого ты все и задумал? Хочешь довести меня до безумия? Я предлагаю тебе более легкую победу. Давай скрестим шпаги, если не боишься.

Гилпатрик снова рассмеялся.

— Думаешь, что, насмехаясь над моей честью, сможешь заставить меня драться с тобой? Мне плевать, что ты думаешь обо мне, Кейн. Для меня гораздо важнее другое: я настоящий ирландец, ирландец до мозга костей. Я хозяин этой земли по праву, Кейн. Да, по праву. И мне не нужно тебе ничего доказывать.