Украденное счастье - [2]

Девочки почти всегда играли вместе и редко ссорились: Уарда и Тарик говорили им, что они сестры, а потому должны относиться друг к другу бережно.

Гайда долго не возвращалась, и Эсма вышла из беседки, оставив ожерелье сестры на скамье. В их доме служили честные люди, и она прекрасно знала, что оно никуда не денется.

Девочка размышляла, чем бы заняться, как вдруг ее внимание привлек чей-то крик. Эсма повертела головой и увидела, что на сложенной из больших камней стене появился какой-то человек: вероятно, он перелез туда с дерева, которое росло возле наружной стороны ограды. Это был незнакомый мальчик; подойдя ближе, девочка разглядела, что он очень бедно одет и бос, а его лицо и руки грязны.

— Можно мне спрыгнуть в твой сад? Меня преследуют!

Глаза маленького оборванца были полны мольбы и расширены от страха, однако Эсма не спешила отвечать согласием.

— Кто ты такой? — спросила она.

— Меня зовут Таир. Пожалуйста, позволь, иначе будет поздно!

Эсма обратила внимание на изумрудно-зеленые, будто весенняя трава или листья пальм, глаза мальчика, и ей почудилось, что она никогда не видела ничего столь необычного и красивого. Именно это решило судьбу незнакомца.

Девочка кивнула, и Таир мягко спрыгнул на траву.

Очутившись в саду, мальчик боязливо оглянулся и предупредил:

— Только никого не зови!

— Не бойся. Иди сюда, здесь тебя никто не заметит, — сказала Эсма. Она провела Таира в беседку, а сама вышла наружу.

Ей было любопытно узнать, кто преследует мальчика, поэтому она подошла к калитке и стала смотреть в небольшую щель между деревянными перекладинами.

Мимо торопливым шагом прошел мужчина. Это был один из стражников, охранявших покой жителей квартала. Больше на улице никого не было.

Девочка вернулась в беседку. Заметив, что Таир поглядывает на кувшин с шербетом, Эсма взяла чашку, наполнила и протянула ему:

— Пей.

Он схватил чашку и жадно выпил шербет, а потом сказал:

— Я, пожалуй, пойду. Не то тебе попадет.

Это было правдой. Мать и отец предупреждали девочек о том, чтобы они сторонились попрошаек и нищих, дабы не обнаружить в своих волосах и одежде вшей. А о том, чтобы впустить на женскую половину дома постороннего человека, не могло быть и речи!

— За тобой гнался стражник? — спросила Эсма.

— Да.

— Почему?

— Ему не понравилось, что я забрел туда, где живут богатые люди.

— А где живешь ты?

Во взоре Таира появился острый блеск.

— Зачем тебе знать? Прежде я жил в деревне на берегу Тигра.

— Почему у тебя такие глаза?

— Какие?

— Зеленые, как изумруды.

Таир пожал плечами.

— Не знаю. У моей мамы точно такие же.

И тут же подумал о том, что в последнее время цвет глаз его матери напоминает не изумруды, а сожженную солнцем, затоптанную ногами людей и животных траву.

Девочке было интересно проникнуть в чужой, незнакомый, пугающий мир. Она хотела задать следующий вопрос, как вдруг услышала изумленный возглас:

— Кто это?! Откуда он взялся?

Эсма обернулась. На пороге беседки стояла Гайда с красиво заплетенными волосами, в красном платье и вышитых золотом сафьяновых туфельках.

Девочка быстро произнесла:

— Я разрешила ему укрыться в нашем саду. За ним гнались.

— Ты сошла с ума?! — Гайда возмущенно топнула ногой. — Пусть убирается, иначе я позову отца!

Эсма вздрогнула. Если отец узнает о том, что она позволила нищему мальчишке проникнуть в их сад, ей не поздоровится!

— Я ухожу, — сказал Таир и попросил: — Выпусти меня!

Он выскользнул из беседки и устремился к калитке. Эсма нагнулась, вытащила спрятанный под циновкой ключ, открыла калитку, и мальчик выбежал наружу. Она хотела что-то сказать на прощание, но Таир исчез так быстро, будто его подгонял ветер.

Вернувшись обратно, девочка встретила пристальный и недобрый взгляд Гайды.

— Где мое ожерелье? — спросила сестра.

Эсма оглядела беседку.

— Я оставила его на скамейке, — растерянно ответила она.

— Но ожерелья нет! Этот грязный мальчишка украл его! — закричала Гайда.

У Эсмы похолодели руки. Ей казалось, будто внутри разверзлась звенящая пустота.

— Этого не может быть, — прошептала девочка.

— Тогда где оно? — спросила Гайда и добавила: — Надо рассказать отцу.

Эсма вцепилась в рукав ее платья.

— Умоляю, молчи! Я отдам тебе свое.

— Зачем мне твое ожерелье? К тому же отец все равно узнает.

— Я сама ему расскажу, — прошептала Эсма.

Гайда надулась и остаток дня не разговаривала с сестрой. В конце концов она нехотя приняла из ее рук голубые жемчужины, но это не меняло дела: рано или поздно Тарик заметит, что одна из дочерей не носит украшение.

Эсма была безмерно расстроена не столько исчезновением ожерелья, сколько предательством мальчика, которому она помогла. В том, что ожерелье украл именно он, не было никаких сомнений: они с Гайдой облазили всю беседку, но не нашли жемчуга.

Теперь девочка понимала, почему стражник гнался за Таиром. Стоило Эсме вспомнить о мальчике с зелеными, словно молодая травка, глазами, как сердце сжималось и ей становилось трудно дышать. Девочка впервые почувствовала, что значит обмануться в человеке.

Наступил вечер. Закат заливал горизонт красным светом, похожим на кровь, и это зрелище было таким же завораживающим, прекрасным и страшным, как человеческая жизнь.