Украденное лицо, Моя юность прошла в Кабуле - [4]

Папа чувствует то же самое. Дауд останется с мамой - она слишком хрупкая для подобного зрелища, а мы поедем на площадь на машине.

Я никогда не видела Наджибуллу, разве что по телевизору, но была тогда слишком маленькой... В последнее время в Кабуле ходили слухи, что он пишет автобиографию, и мне очень хотелось прочесть его книгу. Даже предатели своей страны, поддерживавшие советскую оккупацию, - часть истории нашего Афганистана. Нужно все знать, все понимать и воспринимать, если хочешь быть журналистом.

Мы с Сорайей из осторожности оделись в длинные платья и чадру, хотя обычно я ношу спортивные брюки, футболку или свитер и кроссовки. Папа отправляется за машиной - она стоит у мечети, недалеко от нашего дома. Фархад спускается следом за нами по лестнице, неся велосипед на плече. Мы стоим у подъезда и ждем машину.

Нас окликает один из соседей:

- Вы уже знаете? Говорят, Наджибуллу повесили на площади Арианы. Что вы об этом думаете?

Папа делает нам знак быть осторожными в разговоре. В Кабуле, даже здесь, в Микрорайоне, никогда не знаешь, на кого нарвешься. Четыре современных комплекса, составляющие восточный квартал Кабула, - это бетонные здания: дома, торговые центры, школы, построенные русскими. Эта часть города считается роскошной. Здесь, в комфортабельных домах, всегда жили высокопоставленные функционеры Афганской коммунистической партии. Большинство соседей знакомы друг с другом, но кто знает, на чью сторону встал сегодня утром этот человек?

Сорайя отвечает - спокойно и мягко, как всегда:

- Да, мы тоже слышали и хотим посмотреть, что там происходит.

- Моя дочь хотела бы поехать с вами.

Фархад шепчет сестре, что лучше не соглашаться:

- Не стоит этого делать, неизвестно, что там может случиться.

У Фархада есть младшие сестры, поэтому в нем так сильно чувство ответственности. Девушка настаивает, но мы решительно отказываем.

Мы едем по направлению к площади Арианы. Я сижу сзади вместе с Сорайей и думаю о завтрашней свадьбе, на которую мы не пойдем. Сегодня утром, когда я заговорила о платьях, за которыми мы должны были отправляться к портнихе, мама резко одернула меня:

- Да понимаешь ли ты, что происходит, Латифа? Как ты можешь думать о каких-то платьях?!

Тут вмешался папа:

- Я займусь этим позже, не беспокойся.

Мне известно, что я всего лишь подросток, избалованный отцом и сестрами... До сегодняшнего дня я росла совершенно свободной. Школа, факультет, бассейн по воскресеньям, прогулки с подружками, покупка аудиокассет, фильмов, чтение романов перед сном в постели. Надеюсь, что сопротивление нас не бросит.

На полпути папа тормозит и останавливает машину у обочины. Один из его друзей, аптекарь, заметил нас и махнул рукой, чтобы привлечь папино внимание. Его брат занимает важный пост в правительстве.

- Куда вы? На площадь? Не советую.

- Мы хотим увидеть все собственными глазами...

- Хорошо, тогда на обратном пути я вам кое-что расскажу, только будьте осторожны.

Улицы не так многолюдны, как обычно, женщин почти нет. У людей застывшие лица, они словно оцепенели от потрясения. Внешне все как будто спокойно. Через четверть часа мы выезжаем на проспект, ведущий из аэропорта на огромную площадь Арианы, заполненную машинами. Это современный центр столицы. Папа говорит, что быстро объедет вокруг и припаркует машину подальше. Мы проезжаем мимо здания посольства США, телецентра, офиса компании "Эйр Ариана". Все двери закрыты.

У Сорайи слезы на глазах.

- Здесь я работаю... Возможно, я никогда больше сюда не вернусь... Даже телевидение закрыто...

Машина огибает площадь на углу проспекта Мира, где стоит здание миссии ООН. Напротив, в здании Министерства обороны, находилась резиденция командующего Массуда. А вот там, напротив здания "Арианы" - самого роскошного отеля Кабула, в котором останавливались, как правило, западные туристы и журналисты, - возвышается что-то вроде сторожевой вышки, с которой полицейские наблюдали за министерством. На этой импровизированной виселице висят два трупа. Папа говорит, чтобы мы поторопились, если хотим посмотреть, потому что он не сможет объехать вокруг площади дважды.

- Вглядитесь в лица, мы должны быть уверены, что это действительно Наджибулла и его брат.

Это они. Висят рядом - бывший президент Наджибулла, в национальной афганской одежде, и его брат в европейском костюме. Одного повесили на пластиковом шланге за подмышки, другого удавили таким же шлангом. Посиневшее лицо Наджибуллы покрыто запекшейся кровью, но узнаваемо: наверное, его сначала убили, а уж потом повесили; лицо его брата бледное, как воск, но не разбитое. В рот бывшему президенту талибы натолкали сигарет, карманы набили банкнотами - как свидетельство его продажности и алчности. Наджибуллу как будто рвет сигаретами.

Это зрелище так отвратительно, так ужасно, что я начинаю рыдать от страха и отвращения, плачет и Сорайя, но я не способна оторвать от повешенных взгляд.

Папа отъезжает подальше от толпы, выключает мотор.

- Я выйду, а вы оставайтесь в машине. Не двигайтесь с места! Я вижу, что аптекарь тоже пришел, мы сможем поговорить.