Укороченный век - [3]

(Достигнув точки невозврата),

Идти, как будто бы ты есть.

«Редко выйдешь из своей квартиры…»

Редко выйдешь из своей квартиры,

Даже если очень позовут…

Берегись глядеть в сознанья дыры —

Там такие сущности живут…

Не поспоришь — все мгновенья грубы,

Смутны, смысл никто не разберет.

Но в усмешке изогнулись губы —

Точно знал, что будет наперёд…

Время незаметно пролетает

Сыплются мгновенья до конца…

И пред смертью страх не покидает

Чёрствую душонку подлеца.

«Я занимаюсь немного другими “делами”…»

Я занимаюсь немного другими «делами»,

Смысла которых вам всем не постичь никогда:

Вместе с надменными и одинокими снами,

В самую полночь иду, где так светит звезда

Холода, смерти, отчаянья, горя и боли,

Там, где космическим льдом станет вскоре душа.

Вам не понять, как судьбою такой я доволен,

Как же от счастья дрожу я здесь еле дыша.

Все оттого, что родные почудились лица,

Там, за границей миров: далеко — далеко…

Те, что так искренне могут любить и молиться.

Те, с кем мне будет всегда и светло и легко.

«Ты всё прочтешь, что надо, между строк…»

Ты всё прочтешь, что надо, между строк.

Я крохи бытия довыбираю,

Доучиваю жизненный урок,

И бесполезно, грустно умираю.

А впрочем, что ни говорю, пока

Стучится сердце, хоть и аритмично —

Невидимая, тонкая рука

Его сжимает странно-иронично.

Мне кажется, что надо уходить:

Легко, непринужденно, незаметно…

Но что-то держит… может погодить?

Домучиться, чтоб знать — что всё не тщетно?..

«Бедная душа, кому всё надо…»

Бедная душа, кому всё надо —

Эти чувства, мысли и слова?

Ты откликнись, если вдруг жива…

Ведь не стало никакого лада

Между тем, что изнутри горит,

А снаружи тлеет, просто тлеет.

Сердце все одно не уцелеет,

Хоть об этом и не говорит.

Нечего теперь на жизнь пенять…

Пусть она разбилась на осколки,

Что, конечно, очень-очень колки,

Но не стоит ничего менять.

Это плата за ночной кошмар —

За печаль и грусть прозрений странных…

За дороги из дождей туманных,

За стихов обманно-чудный дар.

«Ты в общем-то отчаянно спокоен…»

Ты в общем-то отчаянно спокоен —

И привыкаешь к смерти всякий раз,

Когда осознаешь, что мир устроен

Не ради блеска наших странных глаз.

Чтоб не забыть, откуда ты и кто ты

В бесовской скуке, грязи и тиши…

На вкус попробуй ледяные ноты

Кристаллов лет. И пепел от души

Развей во тьме, отправь подальше к звездам,

В роскошную, космическую ночь…

И не забудь, что рано или поздно,

Ты пошлость мира должен превозмочь.

«Ветер теребит степной ковыль…»

Ветер теребит степной ковыль,

В воздухе стоит свинцовый жар.

Апокалипсическая пыль

Проникает в горло, как кошмар,

И мешает важное сказать

Что-то очень дорогое мне:

Воедино нити лет связать,

В гробовой надмирной тишине.

Раз из этой жизни ничего

Не выходит — я иду на смерть.

Жуткое творится волшебство:

Дух, оставив тело, мчит сквозь твердь —

К дальним далям, к темным небесам,

Где мерцает множество огней.

Где земные глохнут голоса,

И о вечном память все сильней.

«Молодость — ведь ты была когда-то…»

Молодость — ведь ты была когда-то —

Сгинула в провинции глухой,

Все твои рассветы и закаты

Стали поэтической трухой.

Я ушел от разных наваждений

В горя очищающий огонь.

Через череду полночных бдений,

В вечность протянув свою ладонь.

Глядя в пустоту, без всяких шансов

В жизни никуда я не спешил,

Сочинял мелодию романса,

Для разбитой на куски души.

«Этот мир, как всегда, не без беса…»

Этот мир, как всегда, не без беса,

А точнее — бес властвует в нем…

Это значит — твои интересы

Освещаются адским огнем.

Наступила иная эпоха —

Власти зла безо всяких проблем

Дальше будет всё хуже, и плохо

Дальше всё станет плохо совсем.

Никогда не бывало такого,

Но когда-то ведь нужно начать…

Маховик раскрутился… иного

Ты не сможешь уже повстречать.

В этой жизни прогорклой и мерзкой,

Строя планы — поглубже смотри

В проходящих, с усмешкою дерзкой,

Выжигая себя изнутри.

«Жара. Расплавленное тело…»

Жара. Расплавленное тело

Ведет туда, бредет сюда.

Пока тебе не надоело

Ты дышишь здесь, не без труда.

И только пот с тебя стекает,

А в остальном — обычный ад.

И мысль уже не отвлекает

От скучных взглядов наугад.

И ничего не понимая,

Живешь, как тысячи других…

С блаженством чуда принимая,

Зашедший в гости жуткий стих.

«Лето, вентилятор и обуза…»

Лето, вентилятор и обуза

Жизни, что висит над головою…

И больная от безделья муза

Мается банальной скукой злою.

И на кухне чайник свиснет резко,

Ты подскочишь с матерным словечком,

Колыхнется быстро занавеска,

Ты найдешь уютное местечко,

Не спеша, спокойно выпьешь чаю,

Скажешь: «Ну и что, что все так пусто,

Просто эту жизнь не замечая,

Чувства превращаются в искусство».

Остается только теплый вечер

И ночей приятная прохлада,

Ожиданье с неизвестным встречи,

И все то, чего уже не надо.

И, скользнув по краешку страницы,

В поисках неведомого слова,

Тихо улетают души-птицы,

В вечность, отрешаясь от земного.

«Лето жаркое тает в ладонях тоски…»

Лето жаркое тает в ладонях тоски,

Словно жить по-другому уже не с руки…

Ты заброшен в провинцию тягостных лет,

Из которой, как водится, выхода нет.

Несмотря на нелепости прожитых дней,

И присутствие рядом печальных теней,

Ты под нос себе что-то все время поешь,

И спокойно в полночную вечность идешь.

Лишь отчаянья светит порою звезда

Увлекая тебя в никуда, в никогда…