Уклоны, загибы и задвиги в русском движении - [182]
Более полувека Лоренц посвятил сравнительному анализу поведения животных и людей; его фундаментальные работы оказали огромное воздействие не только на биологические, но и на социальные науки, на философию в том числе. Как пишут исследователи его творчества, открытия, сделанные им в сфере биологической природы человека, имеют важное значение в преодолении патологических состояний современного общества и в поисках путей дальнейшего развития человечества. В 1963 году вышла его главная книга «Так называмое зло. К естественной истории агрессии», наконец-то полностью опубликованная и у нас (М., Культурная революция, 2008). Наблюдения, выводы и открытия, сделанные им в этой книге, имеют самое прямое и непосредственное отношение к нашей теме. Я изложу книгу тезисно (страницы указаны по русскому изданию), применительно к тем фактам и тенденциям, о которых шла речь выше, а также — к той полемике, которая ведётся, порой весьма нечистоплотно, вокруг этих фактов и тенденций. Итак…
Во-первых, люди — «часть вселенной,.. их поведение тоже подчинено законам природы» (90). Это важнейший постулат этологии, до сих пор вызывающий резкое отторжение у профанов. Ибо: «человеку слишком хочется видеть себя центром мироздания, не принадлежащим к остальной природе и противостоящим ей как нечто иное и высшее. Упорствовать в этом заблуждении для многих людей потребность…» (264).
Однако заблуждение есть всего лишь заблуждение. Только проникновение в законы природы, единые для всего живого, позволит нам понять природу человека, расшифровать порой неясные ему самому движущие им мотивы.
Во-вторых, людьми, их поступками, так же как и поступками рыб, птиц, млекопитающих и т. д., управляют не разум или воля (это инструменты, только и всего), а врождённые инстинкты. Именно их «концерт» определяет в каждом конкретном случае, что сделает тот или иной человек. Поступок человека есть равнодействующая его инстинктивных побуждений, в том числе порой взаимоисключающих. Разум, воля, привычки и рефлексы лишь оформляют эту суть, дают ей конкретное воплощение.
Среди инстинктов Лоренц выделяет четыре главных, базовых, имеющих абсолютный приоритет: это продолжение рода, питание, агрессия и бегство. Нас в дальнейшем будут интересовать два из них: продолжение рода и агрессия. Они связаны между собой непосредственно. При этом агрессию надо понимать как «инстинкт борьбы против собратьев по виду — у животных и человека» (87).
Инстинкты могут вступать в конфликт, могут неожиданно сменять друг друга. Так, инстинкт продолжения рода побеждает инстинкт бегства, если опасность угрожает гнезду, потомству. Агрессия тоже может победить инстинкт бегства, если бежать некуда (загнанная в угол крыса). И т. д.
Так или иначе, повторю: нами правит не разум, не рефлексы или привычки, не воспитание, а инстинкты. Это надо раз навсегда понять и твёрдо усвоить.
В-третьих. С инстинктом продления рода тесно связан инстинкт защиты территории. Он направлен только на себе подобных. Если индивид не будет защищать свою территорию, если «сдаст» её собрату по виду, то вывести и вырастить жизнеспособное потомство доведётся уже не ему (негде будет укрыть и нечем прокормить своих детей), а именно счастливому собрату. Это «знает» как хозяин территории, так и претендент на неё. На самом деле, конечно, за них это «знает» инстинкт, присущий всему виду в целом. К примеру, каждая рыба, заняв свою экологическую нишу, «заинтересована исключительно в том, чтобы на её маленьком участке не поселилась другая рыба того же вида» (116). Именно поэтому, как отмечает Лоренц: «В открытом море… побеждённый бежит с территории победителя, а тот вскоре прекращает преследование. Но в аквариуме, где бежать некуда, победитель часто сразу добивает побеждённого» (101–102).
Как правило, победителем становится изначальный обладатель территории. Здесь всё понятно. Заплывший на чужую территорию соперник-собрат внутренне признаёт своё неполноправие, свою «вину» и абсолютное право на эту территорию собрата-хозяина. Право, обеспеченное необходимостью выжить самому и оставить жизнеспособное потомство. Поэтому залётка действует по принципу: не прошло — и не надо. И легко убегает от разъярённого собрата-хозяина; если же убежать не удаётся, то не бьётся во всю силу, как бился бы уверенный в себе субъект, а принимает смерть от морально (с точки зрения инстинкта) правого хозяина. И лишь очень редко наоборот.
«Не только рыбы бьются с собратьями по виду, то же происходит у огромного большинства позвоночных» (114). Лоренц специально отмечает, что именно осёдлость предполагает агрессивность, естественным образом связанную с защитой территорий, а кочевой образ жизни — нет (104). Русские, напомню, относятся к осёдлым народам, давно и прочно. «Где родился, там и сгодился», — так недаром говорят у нас.
Природа не заинтересована в том, чтобы в результате войн за территорию виды поуничтожали сами себя. Поэтому она наделила яркими приметами всех существ, ведущих не стайный образ жизни. Например, дала многим рыбкам яркую, причудливую раскраску, чтобы соперник мог видеть их издалека и не дерзал покушаться на их территории. Но это свойственно отнюдь не только рыбкам.
