Уильям Теккерей. Его жизнь и литературная деятельность - [7]

Жизнь здешнего молодого художника – это самое легкое, самое веселое и в то же время самое неряшливое существование. Он приезжает в Париж из своей провинции лет шестнадцати. Родители назначают ему ежегодную пенсию в 400 рублей и сами платят его учителю. Он поселяется в Латинском квартале или в новом квартале Лореттской Божией Матери, который также полон художников, является обыкновенно в мастерскую довольно рано и работает там вместе с двумя десятками товарищей, таких же веселых и таких же бедных, как он сам. Каждый из них курит свою любимую трубку, и рисуют они свои картины в облаке дыма, среди шумной болтовни, острот и громкого хорового пения. Все это трудно вообразить тому, кто сам не присутствовал на таких собраниях.

Эти молодые люди обращаются с обыкновенными гражданами очень высокомерно. Они смотрят на них с высоты своей нищеты с величайшим презрением, и надо думать, что это презрение ослепляет простых обывателей, потому что их уважение к художникам чрезвычайно велико. В Англии на этот счет совсем иначе. Там дочь простого лавочника сочла бы унизительным для себя выйти замуж за художника… Эта страна поистине рай для художников».

Подобно другим молодым парижским художникам, Теккерей жил в Латинском квартале. Он занимал небольшую, скромную квартиру, где по вечерам нередко собирались его многочисленные знакомые и приятели из веселого мира искусства. «В таких случаях – рассказывает один из знакомых Теккерея по Парижу, – квартира его превращалась в ад, правда, чрезвычайно веселый, но все-таки ад: табачный дым тучей стоял в комнате, и сквозь него смутно виднелись как видения многочисленные гости, разместившиеся кто на столах, кто на диване, кто на стульях. Быстрый, всеобщий говор не умолкал ни на минуту и только время от времени прерывался хохотом, от которого дрожали стекла в окнах. Под влиянием выпитого вина все бывали страшно возбуждены, лица были красными, глаза сверкали. Все жестикулировали ужасно. Разговоры иногда сменялись хоровым пением…»

Теккерею нравилась эта жизнь богемы. Много лет спустя, когда романист уже был на вершине своей славы, он все еще вспоминал с удовольствием об этой поре своей жизни. «Я люблю, – говорил он, – так называемую богему и тех, кто похож на этот сорт людей. Я видел на своем веку всякого рода людей – герцогов, лордов, писателей, актеров и художников – и должен признаться, что из всех мне нравятся более всего художники и вообще всякого рода богема. Они более просты и естественны. Они носят длинные волосы, если хотят, и одеваются небрежно и в то же время живописно…»

Теккерей вообще очень любил Париж. Он впоследствии часто приезжал туда на короткое время из Лондона, чтобы немного «освежиться». Но то, что ему нравилось в Париже, были не развлечения его, в особенности не тогдашние французские политические учреждения, о которых он отзывается в своих статьях того времени чрезвычайно резко. Реакционная политика Луи-Филиппа и жалкая хартия 1830 года, о которой тогда так много трубили, глубоко возмущали его. Не менее возмущался он и французскими общественными нравами, насколько они проявлялись в судебных процессах или в романах таких писателей, как Жорж Санд. Париж ему нравился, потому что он тогда был, по его собственному выражению, «раем для художников». Ему нравились в французах их артистический вкус, их любовь к прекрасному. Ему нравились в столице Франции ее красота, изящество, масса картинных галерей, прекрасные общественные здания, великолепные памятники и фонтаны и мягкий в сравнении с Лондоном климат.

Занимаясь в Париже специально живописью, Теккерей по временам не пренебрегал и литературой. Он посылал время от времени в английские и американские газеты статьи, полные энтузиазма, о тогдашней французской выставке, критические заметки о современных ему французских писателях, очерки из жизни парижских художников, отчеты о шумных судебных процессах, волновавших тогда Париж, и тому подобное.

К этому же времени относится и начало знакомства Теккерея с Диккенсом. Познакомились эти будущие светила английской литературы при очень курьезных обстоятельствах. Диккенс тогда печатал своего «Пиквика», уже первые выпуски которого производили фурор, и нуждался в художнике для иллюстрирования текста. Когда Теккерей узнал об этом, он явился к нему с образцами своей работы и предложил свои услуги. Диккенс, подумав немного, отказался принять предложение молодого художника. Теккерей впоследствии добродушно признавался, что «Пиквик» был очень счастлив, что не он его иллюстрировал.

Глава IV. Ранние произведения Теккерея

Мы заметили выше, что Теккерей, занимаясь в Париже специально живописью, время от времени помещал в английских и американских периодических изданиях небольшие статьи, большею частью критического характера – о литературе, искусстве и общественной жизни современной ему Франции. Это, если не считать его статей в университетских журналах, и были его первые опыты литературной деятельности, в которых, однако, нет ничего выдающегося. Первым замечательным и оригинальным произведением Теккерея была пародия на появившийся тогда роман Булвера-Литтона «Евгений Арам» под названием «Елизавета Броунригг». В этом сочинении, напечатанном в «Журнале Фразера» в конце 1832 года, впервые проявился его могучий сатирический талант. Крайний сентиментализм и другие слабости школы Булвера-Литтона были выставлены и осмеяны в этом первом выдающемся сочинении Теккерея с вполне заслуженной ими беспощадностью.