Уильям Шекспир. Его жизнь и литературная деятельность - [43]
Буря, конечно, также заканчивается к полному удовольствию героев и героинь. Поэту во что бы то ни стало нужен такой исход. Он будто отдыхает на прихотливой игре своего воображения, – так впоследствии и Мольер после Мизантропа, Тартюфа и Дон Жуана вернется к мотивам молодости и примется за фарсы. Относительно Шекспира мы можем указать еще более любопытную черту, характеризующую досужее, игривое творчество заслуженного и отчасти уставшего поэта.
Он не только сливает в одной и той же пьесе историю, легенду и личный вымысел – например в Цимбелине, – но беспрестанно впутывает в события чудеса, сводит на сцену Юпитера, призывает духов, делает все что вздумается с законами времени, пространства и естественными явлениями. Мало этого. Поэт будто забывает эпизоды пьесы или нарочно впадает в противоречия: в Цимбелине перед нами две совершенно различные истории одного и того же факта – заклада Иоахимо и Постума… Может быть, все эти пьесы и возникали отрывками, через большие промежутки времени. Занятый обширным хозяйством, постоянно отлучаясь в Лондон, поэт не всегда находил досуг для литературы. Оставить же ее совершенно не мог: настоящий художник остается им до последнего издыхания! И вот этими перерывами, вероятно, объясняются противоречия, а главное – изумительно многочисленные отрывочные сцены, беспрестанные перемены декораций. Шекспир и раньше не стеснялся на этот счет, но решительно ни одна прежняя пьеса не может здесь соперничать с тем же Цимбелином.
Да, поэт сознавал, что все возможное и великое он совершил, и, может быть, в Эпилоге к Буре, в этой сердечной речи мудрого Просперо, звучат отголоски личного настроения гениального творца стольких чудес поэзии и мысли:
Немного – для Шекспира и на шекспировскую меру! Но сознание исполненного жизненного назначения одинаково радостно должно было освещать мирным «вечерним светом» последние дни и героя, и самого поэта.
Перед нами опять темное предание и об этих днях. 10 февраля Шекспир выдавал замуж свою вторую дочь, а всего десять недель спустя, 23 апреля, последовала его смерть.[6] Предание, по-видимому, связывает эти события, и неожиданно скорую кончину поэта приписывают попойке в компании с товарищами-писателями – Дрейтоном и Беном Джонсоном. Приятели могли прибыть в Стратфорд на свадьбу Джудит, и, естественно, Шекспир счел долгом угостить их на славу. При подобных встречах со старинными друзьями многое вспоминается, многое давно заглохшее и замолчавшее вновь оживает. А ведь Шекспир в беседе – sufflaminandus erat, по выражению того же Джонсона, речь его лилась неудержимо, и огонь остроумия слепил и смущал тяжеловесных господ вроде ученого соревнователя нашего поэта… Разве когда-либо могла угаснуть эта способность воспламеняться и разве она не должна была проснуться невольно на семейном пиршестве, в кругу друзей, свидетелей стольких невзгод и, наконец, победы и славы?..
И предание, может быть, право. Поэт мог увлечься пиром. Но не вино свело его в могилу: для этого промежуток от свадьбы до смерти все-таки слишком велик. В Стратфорде весьма легко было умереть и без экстренных излишеств. В городке беспрестанно свирепствовали эпидемии, и мы видели, что Шекспир только чудом уцелел в детстве от моровой язвы. Более ста лет спустя по смерти поэта Гаррик изображал Стратфорд, по части опрятности и гигиены, в самых безнадежных красках. Лихорадки никогда окончательно не покидали обывателей, и Шекспир, конечно, не пользовался привилегией…
Вполне ли убедительны подобные соображения или нет, мы предоставляем рассудить самому читателю. Во всяком случае их следует принять во внимание: сами по себе они безусловно достоверны, а подлинные обстоятельства смерти поэта исторически неизвестны. Завещание было составлено еще до болезни.
Завещание Шекспира.
Три подписи на трех листах, сделанные позже рукой больного, две ранние на деловых документах и одна может быть также подлинная, на томе сочинений Монтеня – единственные автографы Шекспира.
25 апреля тело Шекспира было погребено под алтарем стратфордской церкви.
Церковь Св. Троицы (Holy Trinity).
Надпись на могильной плите Шекспира.
Добрый друг, ради Христа избегай
Тревожить прах, заключенный здесь.
Благословен будет тот, кто щадит эти камни.
И да будет проклят тот, кто потревожит кости мои
Плита над могилой Шекспира и бюст в алтаре Стратфордской церкви св. Троицы
Запись о смерти Шекспира в метрической книге Стратфордской церкви св. Троицы.
Такая честь оказывалась местному богачу и джентльмену, – в надгробной надписи ничего не говорилось о Шекспире-поэте; она только настаивала на неприкосновенности праха и проклинала того, кто потревожит кости мертвеца. Какое впечатление произвела кончина поэта за пределами Стратфорда, трудно сказать: современная литература не оставила никаких данных на этот счет, за исключением разве сонета, приложенного впоследствии к первому изданию сочинений Шекспира в 1623 году. Сонет подписан именем Гуго Голлэнда; по содержанию его можно судить, что он сочинен вскоре после смерти поэта.
