Уильям Шекспир. Его жизнь и литературная деятельность - [19]
Та же самая драматическая идеализация женского чувства – предмет остальных драм. Все равно как Ромео и Джульетта – трагический контраст комедиям Два веронца, Сон в летнюю ночь, так Мера за меру написана на мотив Бесплодных усилий любви. Анджело, подобно королю Наваррскому, стремится подавить в себе все «чувства сердечные», слывет за образец добродетели и нравственного величия, власть и справедливость – его единственные возлюбленные. Но и его замыслы, как и у короля, – «гнусное дело», противоестественное и лицемерное, и разоблачить ложь опять предстоит женщине. В комедии цель достигалась изящным кокетством, задорной игрой остроумия, роковым действием «смуглой красоты»; в драме вопрос поставлен совершенно иначе. Анджело не легкомысленный фантазер вроде Фердинанда, но муж зрелого ума и большого опыта. У него ненависть к чувствам не тщеславный каприз, а политический расчет, и борьба с таким человеком несравненно труднее и опаснее. Ему и противостоит не светская принцесса, вечно веселая, лукавая насмешница, а девушка почти сурового характера, полная житейской мудрости и вдумчивого анализа. Жизнь и смерть любимого брата – вот ее мука, и следствие неизмеримо серьезнее, чем победа над сердцем мнимого аскета. Изабелла достигает пафоса короля Ричарда, когда говорит о человеческой слабости, поражает сарказмами усилия самых жалких смертных «потрясать перуном небо», кривляться в роли величия подобно «гневной мартышке». Она заставляет героя пережить жесточайшую борьбу прирожденной человеческой немощи с потугами тщеславия и эгоизма, сущности смертной природы с показным могуществом и безупречностью. Это действительно величественный урок нравственности и здравого смысла. Правда, чтобы осуществить его, поэт прибегает к старому средству – создает всеведущее благое провидение в лице герцога, и тот выполняет разнообразные таинственные роли. Этим приемом достигается благополучная развязка; но она нисколько не разрушает основного смысла драмы, не вредит цельности и психологическому интересу личности героини и не умаляет значения поучительнейшей истории Анджело. В лице Изабеллы мы встречаем новые черты женской психологии; они повторятся у Порции, героини Венецианского купца, и впоследствии достигнут идеальной полноты и яркости у другой Порции, супруги Брута.
Венецианский купец, наравне с серьезнейшим драматическим содержанием, также не свободен от наивностей и сюрпризов старой комедии. История о фунте мяса, а в особенности о трех шкатулках, шутовские сцены, совершенно ненужные для развития пьесы, – все это ставит ее ниже двух первых драм, и, может быть, она и написана раньше. Но внешние недостатки и явные отголоски ранних комедий сливаются с другим, внутренним содержанием, в некоторых отношениях более значительным, чем история веронских героев и даже Изабеллы. Характер Порции совершенно ясен: та же Изабелла, практически умная, энергичная и в то же время женственно-сердечная и гуманная. Можно не считать особенно удачной развязку пьесы с помощью переодевания, но сущность ее – целесообразная предприимчивость женщины, ее ум и находчивость в самых критических положениях жизни, – эта сущность одинаково останется и при переодевании и без него. Но главнейший интерес драмы, конечно, – Шейлок.
Поэт коснулся в высшей степени больного и рискованного вопроса. Его учитель Марло в одной из жесточайших своих трагедий изобразил жида-чудовище в самом крайнем смысле слова и, несомненно, встретил полное сочувствие у современной публики. Перед Шекспиром с самого начала была страшная легенда о куске мяса, и поэту предстояла нелегкая задача воспользоваться легендой и не впасть в беспросветный трагизм Марло. Решение этой задачи любопытно не только психологически: оно касается вообще культурного развития Шекспира, его общего нравственного и философского миросозерцания. Венецианский купец открывает нам путь в эту необычайно сложную область.
Шейлок – жид во всей исторической и бытовой неприглядной правде. Он фанатически исповедует принцип «око за око» и до последнего нерва заражен алчностью. Эти черты воспроизведены Шекспиром без всяких ограничений, напротив, с самым откровенным реализмом. Но мы уже знаем, что у поэта нет ничем не объяснимых чудовищ и идеалов. Все явления имеют свою почву и историю.
Посмотрите, при каких условиях живет Шейлок, – и вы тогда только сумеете оценить его фанатизм и алчность. Он для окружающих христиан – не человек. На него буквально плюют, поносят его народ, веру и священные предания, обращаются с ним так, будто он лишен даже физических ощущений и чувств. Это – неустанная и беспощадная война, причем Шейлок – слабейший, со всех сторон сжатый и подавленный враждебным лагерем… Естественно, он защищается и мстит как может. У него два оружия: злоба и деньги, и можно представить, с каким торжеством и самозабвением счастья он пускает их в ход при удобных случаях! Конечно, «фунт мяса» – исключительный, легендарный эпизод, но сущность дела не меняется: Шейлок найдет и другие средства выместить на христианине личную и национальную обиду.
