Уильям и Кейт. Love story - [22]

Диану же нельзя было назвать такой уж серьезной. Она привыкла полагаться на эмоциональную поддержку Уильяма, но часто играла с ним как с ребенком. Ей нравилось дразнить его, подшучивать над ним. Как и всякий подросток с бушующими гормонами, Уильям не прошел мимо фантазий о прекрасных женщинах. В его спальне висели плакаты с модными моделями. Диана не была бы Дианой, если бы не решила придать этому увлечению дополнительную остроту. Однажды она устроила ему обед в компании с Синди Кроуфорд. В другой раз Уильям оказался в окружении самых красивых женщин мира, когда Диана подговорила Наоми Кэмпбелл, Клаудиу Шиффер и Кристи Терлингтон нанести неожиданный визит в Кенсингтонский дворец.

На следующий год Уильям поступил в Итонский колледж, и вопрос любовных отношений вновь вышел на первый план. На этот раз сама Диана в интервью Мартину Бэширу в программе «Панорама» призналась, что любит Джеймса Хьюитта. За день до эфира Диана без предупреждения посетила Итон и повидалась с Уильямом. Она хотела рассказать ему о том, что случилось на съемках и о чем она уже успела пожалеть, но что была не в силах отменить. На следующий день, незадолго до восьми часов вечера, Уильяма вызвали в кабинет директора, где он в одиночестве посмотрел телепрограмму со своей матерью. Гарри не захотел его сопровождать. Уильяму же пришлось наблюдать за тем, как его мать заходит дальше, чем кто-либо мог ожидать.

Слова матери в «Панораме» чрезвычайно задели душу Уильяма, ее маленького «задушевного приятеля». Некоторое время он пытался игнорировать ее и не хотел больше исполнять роль доверенного лица. Но через несколько недель он простил ее. Любовь его к ней была искренней и безусловной. Он не мог бросить ее, как бы плохо, по его мнению, она ни поступала. А она иногда действительно давала поводы для смущения. «Я никогда не стесняюсь папу, — сказал он в то время одному своему знакомому. — А вот маму стесняюсь».

Пусть принц Чарльз в глазах публики и был слишком сухим и черствым, но он старался быть хорошим отцом для сыновей, которых любил на самом деле. В его собственной жизни было мало примеров искренней отцовской любви, поскольку они со своим отцом всегда находились в прохладных отношениях. По крайней мере, так считал сам Чарльз.

Диана резко отрицательно относилась ко всем «мужским» занятиям, к которым старался привить интерес своих сыновей принц Чарльз. Она пыталась переманить их на свою сторону с помощью тематических парков и веселых аттракционов, но они сохраняли преданность и своему отцу. Все официальные развлечения Виндзорского королевского семейства им тоже нравились. Особенно Уильяму нравилось стрелять, что никак не соответствует образу чувствительного мальчика, который она составила. Вероятно, к большому неудовольствию Дианы, своего первого кролика он подстрелил еще в возрасте одиннадцати лет. Три года спустя, уже пристрастившись к охоте, он подстрелил в шотландских горах оленя одним выстрелом, испачкавшись в крови. Диане пришлось смириться с тем, что ее старшему сыну нравится охота.

Находясь с отцом, мальчики много времени проводили вместе со своими кузенами, детьми принцессы Анны, Питером и Зарой, которым также пришлось пережить публичный разрыв своих родителей. Но Чарльз, видимо уязвленный обвинениями Дианы в том, что он слишком сух, беспокоился о том, что не создает своим детям достаточно домашнюю обстановку. Он понимал, что хотя мальчикам и нравится по выходным ездить с ним верхом, ловить рыбу и охотиться, но чего-то здесь не хватает. И в результате он пошел на шаг, невероятно выведший из себя Диану. Он нанял няню. Для человека, который в детстве гораздо больше времени провел с нянями и слугами, чем с родителями, это казалось вполне нормальным.

Тридцатилетняя Тигги Легг-Берк (позже взявшая фамилию Петтифер) казалась идеальной суррогатной матерью, как раз такой, чтобы придать немного живости тем дням, когда мальчики оставались с отцом. И она старалась усердно выполнять свои обязанности. Правда, мальчики предпочитали скрывать этот факт от матери, ревность которой росла с каждым днем. Няне также нравилось ездить верхом, охотиться, рыбачить и заниматься всем тем, чем они занимались с отцом, ко всеобщему удовольствию. Ее в каком-то смысле можно было назвать скорее суррогатной сестрой, чем матерью. Но — что было еще хуже для Дианы — они привыкли доверяться своей новой подруге. Между няней и отцом они не видели никакой напряженности, сопровождавшей отношения их родителей. С Тигги все было просто — что на уме, то и на языке. И она им очень нравилась. При этом они вовсе не считали, что эта женщина заменяет им мать — просто это был приятный человек, оказывавший положительное влияние на их развитие.

Под влиянием Тигги Уильям стал прилежнее заниматься в школе. Во время конфликта между родителями и последующего развода он едва совсем не забросил учебу. Теперь же его отметки становились лучше с каждым днем. Но Диану это не впечатляло. Она забрасывала своего бывшего мужа яростными письмами, в которых требовала «четко определить» — иными словами, «ограничить» — роль няни в жизни ее детей. Чарльз никак не реагировал на ее просьбы, кроме разве предупреждений Тигги, чтобы она не стояла слишком близко к мальчикам на публике. Диана же была уверена в том, что Тигги — это часть плана по дальнейшему отстранению ее от сыновей. Вполне понятно, что ей не нравилась мысль о том, что ее сыновьями занимается какая-то другая женщина, и она даже подозревала — впрочем, без оснований, — что у Чарльза с Тигги была интимная связь.