Уилки Коллинз - [40]
Они оказались там в середине ноября. И снова их ждал дождь, настоящий тропический ливень, из-за которого не видны были ни море, ни Везувий. Коллинза пугали гроза и молнии, оглушал гром, они едва успели избежать урагана. Когда дождь закончился, на смену ему пришел жаркий и удушливый ветер — сирокко. Совсем не идеальные условия для инвалида, страдающего от ревматизма. Он посетил заметно поредевшее местное английское общество, с которым встречался в прошлом, отметил, что Неаполь с тех пор мало изменился. Улицы были полны нищих мальчишек, уродливых попрошаек и бродяг, на каждом шагу стояли прилавки с фруктами и ледяной водой, жители Неаполя громко кричали и размахивали руками, город наполняли едкие застарелые запахи.
Теперь он решил, что местный климат слишком «расслабляющий», и даже тепло его нервировало, причиняло больше вреда, чем пользы. Аппетит ухудшился, сильно болела нога. Он чувствовал себя измученным и подавленным. Он решил переехать во Флоренцию через Рим, но когда наконец в начале декабря достиг столицы, передумал и остался там. Сухой прохладный воздух показался ему приятным. Он мог ходить часа по два кряду в этой атмосфере свежести, и северный ветер придавал ему сил. Здесь он задержался на три месяца.
В Италии воображение его разыгралось. Он питал большие надежды создать совершенно новый роман, непохожий на прежние, идеи хлынули волнами. Он записывал их, затем обдумывал в разных ракурсах, но основной сюжет уже ясно вырисовывался перед ним. Он знал, каким будет финал. В Риме 8 января 1864 года он встретил свое сорокалетие. Но как он сам сказал: «Я не чувствую себя старым». У него не было предрассудков респектабельного джентльмена или твердых привычек, он не спал после обеда и не избегал развлечений. Так, в Риме он постоянно посещал оперу. И все же в позднейшие годы его современники отмечали, что он выглядит старше своих лет.
Они вернулись в Лондон в марте, после четырех месяцев отсутствия. Только теперь Коллинз смог плотно сесть за новый роман. Сначала прогресс был медленным и неуверенным, за полтора года он отвык от литературной работы, и, как писал матери, «ничего замечательного в том, что приходится снова расчехлять руку». Но, по крайней мере, начало было положено. Весной и в начале лета он неплохо продвинулся, набирая силы и уверенность по мере писания. Ежемесячные выпуски Cornhill предлагали более спокойную альтернативу еженедельным дедлайнам All the Year Round, но Коллинз по-прежнему стремился хотя бы на три месяца опережать печатный станок. Он с удовольствием обнаружил, что может писать меньше, один месячный выпуск был равен по объему лишь двум еженедельным. Таким образом, он мог писать половину от прежнего количества страниц в течение месяца.
Его несколько отвлекал от работы постоянный шум Харли-стрит. Как и многие другие лондонские улицы, она была заполнена музыкантами, разнообразными развлечениями, в том числе актерами, игравшими на волынке и духовых инструментах. Он стал задумываться о переезде в более спокойное и уединенное место в районе Темпла, но удачный вариант не подворачивался. В июне он смог сдать первую часть рукописи Джорджу Смиту; первая глава, «Путешественники», начиналась в Бад-Вильдбаде, который Коллинз не так давно посещал. Так открывался роман «Армадейл», одно из самых напряженных и запутанных сочинений Коллинза.
Он хотел перенести действие в Норфолк, а потому в августе сел на поезд до Грейт-Ярмут, компанию ему составили Эдвард Пиготт и Чарльз Уорд, планировалась и короткая прогулка на паруснике вдоль побережья Норфолка. Он посетил и Норфолк-Бродс, где «берег лежал чистый и пологий в солнечном сиянии, окаймленный кое-где темными рядами карликовых деревьев и усеянный тут и там, на более открытых участках, мельницами и глинобитными коттеджами, крытыми тростником… к востоку длинная, мягко изгибающаяся линия камыша следовала поворотам Броде и скрывала лежащие позади водные просторы». Это был Хорси-Мир (Конский пруд), широкий, продуваемый ветрами берег Северного моря, который в романе назван Хёрл-Мир (Заброшенный пруд).
И тут снова заявила о себе болезнь. Коллинз, кажется, был уверен, что это «подагра мозга». В сентябре он писал Пиготту: «Мой разум совершенно ясен, но нервное страдание, от которого я мучаюсь, неописуемо». Он не знал, сможет ли продолжать роман, и задержка сама по себе представлялась катастрофой. Доктор Берд тоже не мог сказать, когда Коллинз сумеет приступить к исполнению своих обязанностей. Но никакой подагры мозга не существует, можно предположить, что речь шла о серьезном умственном истощении и тревожности. «Страдание» нервов могло быть и следствием чрезмерного употребления опиума. И все же полной беды удалось избежать, и в следующем месяце нервное напряжение пошло на спад. Настроение тоже улучшалось, по мере того как удачно получались первые главы. Невестка Диккенса, Джорджина Хогарт, не могла уснуть, не дочитав их, и Коллинз сообщал Чарльзу Уорду, что «печатники весьма заинтересовались этой историей… а не так-то легко удовлетворить печатников».
История Англии — это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней — не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна, которая всегда была единым целым, сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. В этой книге показана история Англии от периода неолита, первых поселений и постройки Стоунхенджа до возведения средневековых соборов, формирования всеобщего права и конца правления первого короля династии Тюдоров Генриха VII.
История Англии — это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней — не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна, которая всегда была единым целым, сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. В этой книге освещается период правления в Англии династии Тюдоров.
Многие из написанных Акройдом книг так или иначе связаны с жизнью Лондона и его прошлым, но эта книга посвящена ему полностью. Для Акройда Лондон — живой организм, растущий и меняющийся по своим законам, и потому «Лондон» — это скорее биография города, чем его история. В книге есть главы об истории тишины и об истории света, истории детства и истории самоубийства, истории кокни и истории алкогольных напитков. Возможно, «Лондон» — самое значительное из когда-либо созданных описаний этого города.
История Англии — это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней — не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. Повествование в этой книге начинается с анализа причин, по которым национальная слава после битвы при Ватерлоо уступила место длительному периоду послевоенной депрессии.
История Англии – это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней – не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. Период между Славной революцией (1688) и победой армии союзников при Ватерлоо (1815) вобрал в себя множество событий.
История Англии — это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней — не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. В этом томе события истории Англии берут отсчет с 1902 года, когда завершилась Англо-бурская война, в ходе которой тех, кто раньше испытывал гордость за империю, постепенно охватывали разочарование и стыд.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Книга М. Лапирова-Скобло об Эдисоне вышла в свет задолго до второй мировой войны. С тех пор она не переиздавалась. Ныне эта интересная, поучительная книга выходит в новом издании, переработанном под общей редакцией профессора Б.Г. Кузнецова.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Питер Акройд, чьему перу принадлежит целый ряд жизнеописаний его великих соотечественников, — Чосера, Шекспира, Ньютона, Тернера, — не случайно включил в этот ряд биографию Эдгара Аллана По. В Англии По был признан гораздо раньше и понят гораздо глубже, чем в Америке. Томас Гарди считал По «первым, кто до конца осознал возможности английского языка», а Йейтс не сомневался в том, что По был «величайшим из американских поэтов». Эдгар Аллан По сыграл огромную роль в развитии европейской литературы, став предтечей символизма и сюрреализма, не говоря уже о том, что он заложил основы таких популярных в современности жанров, как фантастика и детектив.
Питер Акройд, непревзойденный мастер биографии, не случайно заинтересовался жизнью Джеффри Чосера, английского поэта XIV века. По словам Акройда, он «не только родоначальник английской поэзии, но воплощает собой много большее, что и дает возможность… видеть в его фигуре образ Англии, в лице же его – лицо Альбиона»."Я не стремлюсь явить искусство, смысл – моя задача". Так сформулировал Чосер свое кредо. Однако именно художественное совершенство созданных им шедевров, главный из которых – знаменитые "Кентерберийские рассказы", превратило лондонский диалект, на котором он писал, в образец для подражания и стяжало Чосеру славу создателя английского литературного языка.
Книги поэта и прозаика англичанина Питера Акройда (р. 1949) популярны во всем мире. Он – автор более четырех десятков книг самых разных жанров. Значительное место в его творчестве занимают биографии.Рассказывая о великом английском художнике Уильяме Тёрнере, Акройд создает удивительно живой образ человека талантливого, увлеченного, очень непростого в общении, но бесконечно преданного своему искусству, великого мастера света и тени, во многом опередившего свое время.
Книги поэта и прозаика англичанина Питера Акройда (р. 1949) популярны во всем мире. Он – автор более четырех десятков книг. Значительное место в его творчестве занимают биографии, а один из любимых героев писателя – великий Исаак Ньютон, мыслитель, физик, астроном и математик, чей вклад в естествознание переоценить просто невозможно. «Я пытаюсь придумать новый вид биографии, взглянуть на историю под другим углом зрения», – признавался Акройд в одном из своих интервью.Рассказывая о Ньютоне, Акройд создает образ истинного ученого, человека противоречивого, честолюбивого, но при этом безгранично преданного Науке.