Уилки Коллинз - [15]

Можно представить рядом с Уилки Коллинзом круг талантливых и весьма рано созревших молодых художников. Он не всегда принимал их работы, но, без сомнения, высоко ценил их общество. На протяжении всей жизни его окружали художники. Его самого как-то раз по ошибке даже приняли за участника «Братства прерафаэлитов», а в 1850 году Милле написал его портрет. Молодой Коллинз изображен в задумчивом, даже возвышенном настроении, маленькие кисти рук соприкасаются кончиками пальцев, словно передавая сосредоточенность на каком-то сложном предмете, большие серые глаза частично скрыты очками, губы слегка надуты, он щеголяет двумя кольцами, крупным зажимом для рубашки и цепочкой часов.

Позднее Коллинз обещал редактору журнала, что «напишет нечто забавное… о школе прерафаэлитов», но так никогда этого не сделал. Однако можно найти мягкую насмешку над ними в словесном портрете молодого художника Валентайна Блайта из романа «Игра в прятки». Коллинз возвращается к образам и идеям прерафаэлитов и в позднейшем романе «Черная ряса»: «Каждая мельчайшая веточка, каждый ее отросток, добросовестно выписаны — и результат похож на цветную фотографию. Вы не смотрите на пейзаж как на ряд отдельных частей; вы не разглядываете каждую веточку на дереве; вы видите целое в Природе, и вы хотите увидеть целое на картине».

Надо сказать, Уилки Коллинз добился определенного успеха в живописи. На летней выставке Королевской академии 1849 года в Восьмиугольном зале экспонировалась его картина «Приют контрабандистов», она была расположена почти под потолком, и это невыгодное положение могло стать причиной, почему она так и не нашла покупателя. Коллинз забрал ее домой, годы спустя она висела у него в столовой. Заметив внимание к ней гораздо более успешного художника, Уильяма Холмана Ханта, Уилки спросил о его впечатлении и услышал: «Этим произведением можно восхищаться. Оно исполнено блестящим художником Уилки Коллинзом и могло бы поставить его во главе пейзажистов, если бы он не забросил профессию ради других занятий».

Однако последовали еще более приятные новости, когда издатель Ричард Бентли решил опубликовать роман «Антонина». Коллинз завершил его к концу лета 1849 года, передав рукопись для прочтения, он уверял Бентли, что провел тщательное историческое исследование и приложил огромные усилия, чтобы добиться стиля, соответствующего вкусам современной читающей публики. В глубине сердца он вовсе не был уверен в успехе и даже обдумывал планы издать роман за свой счет.

Диккенс называл Бентли «разбойником с Бёрлингтон-стрит» из-за его таланта заключать сделки в свою пользу, но, похоже, с Коллинзом Бентли был вполне честен. Он прочитал две первые части «Антонины» и одобрил книгу. Он готов был подписать договор. Молодой писатель просил двести фунтов, Бентли предложил ему сто сразу и еще сто после продажи пятисот экземпляров романа. При имеющихся обстоятельствах это было справедливое соглашение, и Бентли не пришлось пожалеть о своем решении. Роман был опубликован в конце февраля 1850 года, из писем ясно, что Коллинз был в крайнем волнении и нетерпении. Он даже пытался организовать благоприятные отзывы в журналах, где ранее уже публиковался. Он сообщил Бентли, что «надо написать подобающие письма» ради положительных откликов. Но тревожился он напрасно, «Антонина» получила больше хвалебных рецензий, чем любое из его последующих произведений. Коллинза даже сравнивали с Шекспиром. Некоторые критики предупреждали викторианскую публику о «сильном воздействии» и «отталкивающих подробностях», но их голоса тонули в потоке одобрения. Morning Post сообщала, что роман достаточно хорош, чтобы поставить его автора «в первый ряд английских романистов». Для автора в возрасте около двадцати пяти лет это было ошеломляющей похвалой. Он получал поздравления и в ближнем кругу. Сам Коллинз писал: «Моя мама думает, что я написал самый замечательный роман всех времен!» Три месяца спустя было опубликовано второе издание.

Сегодня роман «Антонина» многие сочтут слишком надуманным и мелодраматичным, но в то время он соответствовал представлениям об историческом романе, в котором действуют прекрасные дамы и злодеи, нежные души и жадные распутники, добропорядочные граждане и жестокие воины. В этом романе было нечто от Вальтера Скотта с легкой примесью Бульвер-Литтона, автор проявил разумное уважение к хорошему вкусу и пристрастиям читающей публики.

Он выбрал время Алариха и его первой осады Рима, описал обстановку страха и угроз, показал римлян и готов как противоборствующие силы человечества. Гойсвинта, неистовая ведьма с яростным нравом, воплощает всю предполагаемую свирепость готской женщины; к несчастью, ее брат Германарих влюбляется в молодую римлянку Антонину. Он встречает ее в военном лагере, куда девушка бежит в страхе перед отцом Нумерианом, мрачным религиозным фанатиком. Тем временем в Риме язычник Ульпий находит пролом в окружающей город стене Аврелиана, через который надеется провести готских воинов внутрь. Длинные речи чередуются с обильными описаниями пейзажей, всё с налетом мелодрамы, с акцентом на контрасты персонажей и мест действия. Коллинза всегда увлекали немодная в его время верность принципам и возможность показать параллелизм судеб. «Тут мелькнула молодая девушка, с трудом прокладывавшая путь между щитами. Там задыхался в грудах мехов маркитант. Вся сцена, разворачивавшаяся на фоне могучего леса, утопала в клубах дождя и тумана…» Рассказчик определяет общее впечатление от пейзажа как «мрачное сочетание угрожающего и величественного», что вполне подходит для характеристики всего романа.