Уик-энд с Остерманом - [65]

— А где ваша наружная охрана? Что случилось с вашими проклятыми «клопами»? С вашими ударными силами, которые вроде бы не должны позволить и пальцем к нам прикоснуться кому бы то ни было?

— Вам все в свое время объяснят… Я не лгу. Допущены определенные ошибки. Или же одна большая ошибка, если хотите. И мы поняли, что ее никак не предотвратить. Но мы никогда раньше не сталкивались с «Омегой» лицом к лицу И главное — мы выбрали правильное направление. И теперь вышли на цель!

— Все это дерьмо и еще раз дерьмо! Главное в том, что моя жена и дети чуть не погибли!

— Взгляните. Взгляните вот на это, — Коль вынул из кармана маленький металлический диск. Его коллега отпустил руки Таннера. — Да возьмите же. Присмотритесь.

Таннер взял предмет и поднес его к свету. Он увидел, что маленький и почти плоский диск изъеден ржавчиной и вспучился:

— Ну и?..

— Это один из наших миниатюрных микрофонов. Его съела кислота. Микрофоны были установлены практически в каждой комнате. Но нам так ничего и не удалось услышать.

— Неужели их кто-то мог обнаружить?

— При соответствующем оборудовании это довольно легко. На всех микрофонах нет никаких следов, никаких отпечатков пальцев. Вот это и есть «Омега», мистер Таннер. Даже я многого не знаю. Все держит под контролем Фассет. Он лучший специалист на трех континентах. Если не верите, спросите Государственного секретаря. Или Президента, если хотите. В этом доме ничего больше не произойдет.

Джон Таннер сделал глубокий вдох и посмотрел на агента.

— Вы считаете, что все мне объяснили?

— Я все вам расскажу. Несколько позже.

— Меня это не устраивает!

Коль спокойно ответил на вопросительный взгляд Таннера:

— А какой у вас выбор?

— Позову сюда полисмена и начну орать.

— Ну и что это даст? Я предлагаю вам просто успокоиться на несколько часов. Сколько это может еще длиться?

Таннер решил задать еще один вопрос. Не важно, какой он получит ответ. Его план уже обрел четкие очертания. Но Коль не должен знать о нем.

— Так что мне остается делать?

— Ничего. Абсолютно ничего.

— Вы, ребята, всегда так говорите, когда начинают палить пушки.

— Пушек больше нет. С ними покончено.

— Хорошо. Я… ничего… не делаю. Могу ли я теперь вернуться к жене?

— Конечно.

— Кстати, телефон теперь в порядке?

— Да, в полном.

Журналист повернулся, потирая ноющую руку, и медленно спустился в холл.

Никому больше нельзя доверять.

Он возьмет «Омегу» своими руками.

27

Элис сидела на краю кровати, слушая рассказ мужа. Были мгновения, когда она сомневалась — в здравом ли он рассудке. Она понимала, что такой человек, как ее муж, когда так часто приходилось действовать на предельном напряжении, может сломаться. Она могла понять, почему маньяки выходят по ночам, панику, которая охватывает юристов и маклеров при крахе их начинаний, понимала даже неуклонное стремление Джона исправить то, что вообще не поддается улучшению. Но то, что он рассказал сейчас, было за пределами ее понимания.

— Почему ты согласился? — спросила она.

— Это звучит дико, но меня загнали в угол. Выбора не было. Пришлось согласиться.

— Ты сам пошел на это! — сказала Элис.

— Не совсем. Как только я согласился, чтобы Фассет назвал имена, мне пришлось подписать документ, по которому пришлось бы отвечать в соответствии с законом о национальной безопасности. Когда стало известно, кто они такие, деваться было уже некуда. Фассет все это понимал. Продолжать с ними нормальные отношения стало просто невозможным. Но плюнь я на правила допуска, меня могли бы привлечь к суду.

— Ужасно, — тихо сказала Элис.

— Гнусно — вот так точнее.

Он рассказал и о разговорах с Джинни и Лейлой возле бассейна. И как Дик Тремьян последовал за ним в гараж. И, наконец, о том, как Берни стал о чем-то говорить с ним, а в этот момент крик Джанет поднял на ноги весь дом.

— Он так и не сказал тебе, о чем шла речь?

— Он сказал только, что может предложить мне деньги для вложений. Я же обвинил их в том, что они входят в «Омегу»… А затем Берни спас мне жизнь.

— Нет. Минутку, — Элис выпрямилась. — Когда ты выбежал поправить тент и мы смотрели, как ты бежишь под дождем… А потом раздались выстрелы, и мы ужаснулись… Я попыталась выскочить к тебе, но они меня держали. Я плакала и пыталась вырваться. Лейла — а не Берни — прижала меня к стене. Внезапно она посмотрела на мужа и сказала: «Ты можешь двигаться, Берни! Все в порядке, Берни!..» Я не поняла тогда, но она прямо приказала ему.

— Женщины не посылают своих мужей под выстрелы.

— Это меня и поразило. Я подумала — а хватило бы у меня сил послать тебя… ради Берни?

И тут Таннер рассказал жене о брошке и о стене, на которой не осталось следов пуль.

— Но они же были в подвале, дорогой. Они не были снаружи. Они же не стреляли в нас, — Элис остановилась. Воспоминания о пережитом ужасе были непосильны. Она не могла заставить себя продолжать. Вместо этого Элис рассказала об истерике, которую Джой устроил в гостиной, и о том, что Бетти Кардоне видела их через окно.

— Вот, значит, что с вами происходило, — сказал он, когда жена закончила рассказ. — Я и не представлял, что такое было.

— Но тот человек внизу сказал тебе, что все конечно. Он же произнес эти слова.