Поздно. Снизу кто-то быстро поднимался. От раскачивающегося света его фонарика тени на нашей лестничной площадке рвано замотались. Я успела похлопать ладонью по плитам лестничной площадки - жилец выскочил босым. Даже не выпрямившись, по следу "перешла" на крышу. До перехода увидела мельком: кричавший мне страж бросился к лестнице.
Сбежавшего жильца на крыше нашла сразу. Дом небольшой - всего два подъезда. Только бы не побежал к краю крыши - мелькнула мысль. Двенадцать этажей всё-таки.
Неподалёку тоже торчала крышка люка - с выходом в другой подъезд, а по всему просмоленному настилу крыши блестела вода. Терпко пахло мокрой сажей и смолистым дымом. Пожарные потушили локальное возгорание, устроенное Агнией.
Невысокий мужчина ходил посередине крыши - боком по кругу, радиусом от центра метра два. Он смотрел в этот центр так неотрывно, словно там лежало сокровище, до которого только рукой дотянись - и возьмёшь. Но что там, с этим сокровищем, неизвестно. И опасно. А вдруг возьмёшь, а под ним - бомба?
Я оказалась в метре от неизвестного, когда он приближался и проходил боком мимо меня, не отрывая взгляда от заколдованного круга. Когда же мужчина оказывался на другой стороне, через круг от меня, я видела, как он жадно, быстро-быстро облизывает губы, пересыхающие от частого дыхания - открытым ртом. Иногда он всё-таки поднимал глаза, но слепо, и тогда я видела, как в его зрачках мелькают зелёные всполохи. Но редко. Чаще всего - несколько секунд. А затем их как будто смывала призрачно-алая волна, топившая и зрачки, и белки. Тогда глаза мерцали кроваво-чёрным. Почти наш - потенциальный маг, но на грани безумия.
Снова напротив меня. Приблизился.
Неподалёку раздался стук - за спиной и чуть в стороне. Краем глаза увидела: из квадратного люка, как из колодца, вышагнул один, нагнулся подать руку другому. Наши.
Жилец снова напротив меня. Идёт медленно, всё ещё жадно смотрит в центр. Почему? Почему именно здесь?
Поняла. Городская стража уже в подвале - перекрывает источник. И этот, сбрендивший, видит, как силовая струя становится слабей и меньше. А он уже не может без силы, которую нечаянно впустил в себя и которая стала для него наркотиком. Ему хочется прыгнуть в центр невидимого круга, упасть на колени и ладонями черпать и черпать соблазнительный, притягательный...
Снова напротив меня. Облизал губы.
Господи!.. Но ведь Алексис сказал - он уехал! Что его мать напугала!
С губ сорвалось:
- Женька?!
Чуть не упал - споткнулся. Но выправился - и встал на месте. Глаза успокоились - прерывистые зелёные линии время от времени пронизывают черноту зрачков.
- Женя, это я, Ася. Ты... слышишь меня?
Он открыл рот. Губы изуродовало судорогой, когда он попытался произнести хоть слово. Не смог. Обозлился - и по глазам снова плеснуло кровавой волной, и снова он побрёл по кругу, явно выпав из действительности.
Да как же помочь ему?! Если он слишком сильно пропитался силой источника, не понимая, не умея распределить внесённое в него, он может и в самом деле не выдержать и сойти с ума. С чего начать?
За спиной, точней - сбоку, приближаются двое наших. Быстрей думай, быстрей! Они размышлять не будут - сразу на обследование, а потом... Потом - неизвестность. Возможно водворение в психбольницу. Но... А если он уже и в самом деле пребывает в этой стадии - перехода в сумасшествие?
Пока прислушивалась к шагам позади, Женька оказался рядом со мной. Просто шагнул ко мне так плотно, что я, обернувшись, чуть не задела его. От неожиданности отшатнулась бы, если б он не схватил меня за локоть.
- Ты не Аська! - прошипел он мне в лицо, и я брезгливо, хоть и стараясь не морщиться, чуть отвернулась, чтобы не чувствовать вони от смеси курева и переваренного лука. - Аська - дура и шлюха. Но она живая. Ты - страшней!
Сначала я успокоилась, на какие-то считаные мгновения отойдя от оглушающего страха, когда он вцепился в мой локоть: сразу вспомнилось, как он, пьяным, бил меня, вызверившись от воображаемых обид. Успокоила, как ни странно, именно вонь из его рта. Бояться того, что вызывает брезгливость, по крайней мере - странно. Но после его слов "ты - страшней" мне стало жутко.
Глубокая ночь. Несосредоточенный взгляд лишь раз скользнул по еле заметно светлеющей полоске на востоке. Предутренняя прохлада заставляла ёжиться, несмотря на недавнюю беготню в качестве спасателя.
И - бывший, близко знакомый человек, который встал нос к носу со мной, смотрел в меня глазами, слепыми от пробегающих в них силовых отблесков ... Обычный человек, пропитанный силой - отравлен ею, потому что распорядиться вторгшейся энергией, да ещё в таком количестве, может лишь страж, да и то не всякий. Так вот... Обычный, но отравленный человек, подходя к грани между нормальностью и сумасшествием, может разглядеть в страже его сущность.
Женькино лицо - застывшая в напряжении маска, даже несмотря на трудно шевелящиеся челюсти. Даже несмотря на полыхающие алым безумием глаза. Даже несмотря на то что он уже не облизывает губы, а обсасывает их, сам того не замечая - уже до крови.
