Уха из золотой рыбки - [13]

– И чего Анна Филимоновна? – протянул Дегтярев.

Кеша в полном восторге схватил бутылку минеральной воды.

– Как заорет: «Перерыв!» Только ничего не вышло, дело-то вывернулось, свидетельские показания теперь обеляют моего Коврова. Да, продавщица видела его и схватила за руку, но только не в момент кражи, а в секунду решительного и окончательного раскаяния!

– И чем дело закончилось? – отложила вилку Маня.

– Мой Ковров получил условный срок, – гордо ответил Кешка. – Не поверите, он рыдал! Совершенно не ожидал такого финала, хотя я ему говорил: слушайся меня – будет все в шоколаде. Но самое главное! Анна Филимоновна уже после процесса столкнулась со мной в коридоре и сказала…

– Молодец, Кеша! – перебила его Маня. – Она тебя похвалила.

Сын и Дегтярев засмеялись.

– Да уж Ковалева может похвалить, – снова закашлялся Дегтярев.

– Она мне заявила, – торжественно произнес Аркадий: – «Воронцов, вы прощелыга, жаль, не попались мне лет тридцать тому назад, когда наш советский суд был судом, а не цирковой ареной, где выступают подобные вам клоуны».

– Считай, она тебе медаль выдала, – натужно кашлял Александр Михайлович.

Кеша раздулся от гордости.

– Вы уверены, что она его похвалила? – с сомнением спросила Машка. – Похоже, наоборот, отругала.

– Так это и есть похвала, – пояснил Дегтярев, – начни Анна Филимоновна адвоката комплиментами осыпать, тогда все.

И он снова принялся кашлять. Кеша снова похлопал полковника по спине.

– Выпей воды, – велела Зайка.

– И не разговаривай с набитым ртом, сначала прожуй пищу, – посоветовала Маруська.

Дегтярев вытер выступившие слезы салфеткой:

– Простудился, видно. Температуры нет, а кашель бьет.

– Надо «Колдрекс» принять! – воскликнула Зайка.

– Фу, – скривилась Машка, – таблица Менделеева в одном стакане, вот уж гадость! Мусик, что ты мне давала? Такие простые большие белые таблетки, наши, отечественные.

– Наши производители жулики, – вступила Зайка, – они людей на своих предприятиях заставляют работать по двадцать часов, а платят им медные гроши.

– Но их лекарства дешевле импортных, – заявила Маня.

Полковник начал опять грохотать.

– Дай ему «Колдрекс», – повернулась ко мне Зайка, – банановый самый вкусный.

– Меня стошнит, – ухитрился сообщить между приступами кашля Дегтярев, – все, что угодно, только не с ароматом банана.

– Принеси ту белую таблетку, – попросила Маня.

– Нельзя поддерживать наших! – взвилась Зайка. – Это непорядочно, мы должны решительно осудить олигархов.

Маня покраснела.

– Ага, а сама вчера смотрела по телику сериал «Заколдованная душа»!

– Ну и что? – изумилась Зайка.

– Да всем известно, что деньги на его съемку дал Березовский, – торжествующе заявила Маруська, – а Березовский вообще всю Россию разворовал!

– Послушайте, – прервал их Аркадий, – давайте прикроем этот стихийно возникший в нашем доме филиал Государственной думы и дадим бедному Дегтяреву лекарство, а то он сейчас желудок выкашляет.

Я побежала к аптечке, нашла нужную упаковку, принесла в столовую и сказала:

– Не о чем спорить, это средство произведено в Венгрии.

Александр Михайлович сунул белую облатку в рот и скривился:

– Щиплется.

– Ты не соси, а глотай, – приказала Маня, протягивая полковнику чашку с минеральной водой. – Ну, быстро.

Полковник молча повиновался.

– Если вся страна откажется покупать продукцию «Ферейн», – продолжала негодовать Зайка, – от Брынцалова даже мокрого места не останется.

– Чем Быстров его лучше? – кинулась в атаку Маня. – Производит несъедобную кашу за жуткие деньги.

– И это покупать не следует! – стукнула кулачком по столу Заюшка. – Все одним миром мазаны!

– Ой, мама! – воскликнула Ирка, внесшая в комнату блюдо с пирожками.

Я глянула на румяные крохотные кулебяки, сглотнула слюну и спросила:

– Ты обожглась? В другой раз надевай кухонные варежки, тарелка небось огненная.

– Да вы на полковника гляньте! – с неприкрытым ужасом завопила Ирка. – Кошмар, умирает!

Я уронила вилку, которой пыталась подцепить раскаленный пирожок, и повернула голову.

Дегтярев, прямой, словно он вместо куска мяса проглотил швабру, сидел на стуле, выпучив глаза. Из его рта выползала обильная, пузыристая пена.

– Тебе плохо? – кинулась к полковнику Маня.

Александр Михайлович попытался что-то сказать, но не смог. Зайка схватилась за трубку.

– «Медицина для вас»? Примите заказ из коттеджного поселка Ложкино, человеку плохо, приступ эпилепсии…

Дегтярев побледнел.

– На, выпей, – суетилась Маруська, поднося к губам полковника «Перье», – легче станет.

Но отчего-то после пары судорожных глотков, которые послушно сделал Александр Михайлович, пена полезла еще сильней.

– Уложите его на диван, – велел Кеша.

– Нельзя, язык проглотит! – подскочила Зайка. – Это же эпилепсия!

– С чего ты взяла? – спросила я.

– У нас девчонка работала, – пояснила Ольга, – тоже вот так один раз в корчах свалилась, пена изо рта… Жуть смотреть было.

– Но полковник не корчится, – возразила Маня, – сидит, словно накрахмаленный.

– За стадией судорог наступает окоченение, – безапелляционно заявила Заюшка.

– Как у трупа, – бормотнул Кеша.

Александр Михайлович сравнялся по цвету со стеной, но не пошевелился. Следующие десять минут мы бестолково суетились вокруг него, вливая в несчастного по очереди: минералку, простую воду, яблочный сок. С каждым новым глотком пены становилось больше.