Угроза вторжения - [193]

Но ему было не до этого. Никодимов воспрянул духом и затрепетал крылышками. Гаврилов, не откладывая в долгий ящик, прихватив с собой вооруженных автоматами охранников, встретился с прежней «крышей» Никодимова и вежливо объяснил, что в их услугах неизвестный меценат, прикормивший галерейщика, больше не нуждается. Осмелев и даже временно бросив пить, Никодимов развил такую бурную деятельность, что упитанные клиенты косяком пошли в салон, безропотно меняя классическую зелено-черную графику производства Казначейства США на модерновую живопись русских самородков. Даже предприниматель, добровольно-принудительно повесивший на шею ярмо мецената, повеселел. Усвоивший азы российской предпринимательской культуры, Никодимов регулярно приносил ему пухлый конверт с долларовым процентом от выручки.

О том, что салон нашпигован спецтехникой, никто не знал. Солидные дяди, выходящие из лифта, так примелькались, что вычислить, кто из них пришел по приглашению Никодимова, а кто — по вызову Подседерцева, было невозможно. Чтобы не запутаться, «своих» Служба приводила по нечетным дням. Если требовалось срочно встретиться с агентурой, не страдающие комплексами опера, играющие в сотрудников предпринимателя, посылали Никодимова «погулять на свежем воздухе», безбожно ломая ему график встреч с клиентурой.

Сегодня Подседерцев поступил именно так. Никодимов, узнав, что салон на вечер нужен «предпринимателю» для приватной беседы с партнером, только посопел в трубку. Дочка сотрудника, осоловевшая от безделья, радостно пискнула, узнав, что ее отпускают раньше положенного. Исчезла через минуту, оставив за собой шлейф французских духов, видно, и ей кое-что перепадало от богатеньких дяденек Никодимова.

Оставшись один, Подседерцев отключил всю прослушивающую и фотографирующую аппаратуру, проверил запасной выход, за дверью стоял опер, его он отослал в машину. Ни электронных, ни живых глаз и ушей в этот вечер быть не должно.

Было что-то странное в предстоящей встрече. Днем к нему в кабинет вошел сотрудник Управления делами, вежливый пожилой человек, доставшийся новым хозяевам Кремля в наследство от аппарата ЦК. Он никогда ничем не выделялся, в крупных подковерных сражениях, насколько знал Подседерцев, не участвовал, тихо и добросовестно «тянул свой участок работы», как выражались его прежние работодатели. На пенсию он давно уже наработал, может, поэтому им и решили сыграть. Он передал просьбу о срочной встрече от некого бывшего сотрудника ЦК, желающего проинформировать Службу о деле государственной важности. От себя лично, от имени просителя и серьезных людей, готовых подтвердить это письменно или устно, тихий сотрудник гарантировал полную серьезность просьбы и надежность неизвестного заявителя.

Подседерцев сделал было кислую мину, срочно выстраивая фразу вежливого посыла куда подальше: времени было в обрез, ко вторнику требовалось подготовить отчет об операции. Но услышав: «Вы его могли видеть на Ленинградском шоссе, дом 41», — понял, дело серьезное. Тренированная память тут же выдала справку — в этом доме посаженный «под колпак» Белов встречался с неустановленными личностями. Такие пересечения никогда не бывают случайны. Его мягко ставили в известность о степени осведомленности, позволяющей не просить, а требовать встречи.

Проводив ветерана аппаратной работы до дверей, — старик наверняка прямо от него пошлепал в кадры, подавать заявление об увольнении, свое дело сделал, можно и на покой, — Подседерцев запросил данные наружного наблюдения. «Наружка» снимала всех, входивших и выходивших из дома, пока в нем находился Белов. Он быстро нашел нужные фотографии: двое солидного вида мужчин шли к поджидающему их «вольво». В их фигурах не было затаенной неполноценности и суетливости «новых русских», по всему чувствовались солидность и неспешность, наработанные годами истинной власти.

Подседерцев от души выругался, влепив кулаком по холеным лицам на фотографии. Потом взял себя в руки, вызвал зама и четко и спокойно, как о давно решенном, отдал приказ:

— Подготовь «Прадо» для срочной встречи. Явка нужна мне лично. Если кто-то там крутится — гони в шею. Разбросай «наружку» вокруг дома. Второй бригадой «наружки» блокируй все подступы к Войковской. «Технарям» взять эфир на жесткий контроль. При малейшем признаке работы дистанционного слухового контроля — пеленговать и блокировать силами специальной группы. Хоть всех радиолюбителей с крыш посбрасывайте, мне все равно. Не дайте записать даже слова из «Прадо», ясно?

Зам вышел, и Подседерцев набрал номер телефона, оставленный ветераном ЦК.

— Приемная господина Салина, — раздался приятный женский голос.

— Здравствуйте, говорит Подседерцев из Службы Безопасности Президента.

— Минутку, соединяю!

«Господи! А ведь я даже не „прокачал“ этого Салина по оперативным учетам, — вдруг с ужасом подумал Подседерцев. — Даже имени-отчества не знаю! Совсем голову потерял. — Он покосился на фотографии, все еще лежавшие на столе. — Интересно, кто из двоих он?»

— Назовите адрес и время, — раздалось в трубке.

В голосе за интеллигентной мягкостью сквозила жесткость привыкшего отдавать распоряжения.