Угольки в долг - [18]

Сильные руки обхватили ее и подняли на ноги.

— Ты в порядке? — тихо спросил Джей, хмурясь в тревоге.

Ари подавила рвоту и слабо улыбнулась.

— Просто прекрасно.

— У вас получилось, — услышала она голос Красного короля, и Ари посмотрела на почти пустой барак, Красный шел к ней с Чарли. Чарли выглядел свежее и бодрее. Она ненавидела его за это, ведь сама выглядела так, словно отдала как донор три пинты крови.

— А где мы? — спросила Ари, стряхивая пыль с колен.

— Студия в бараке. Телевидение, — улыбнулся король джиннов. — Она не пропускает звук.

— О, ты все продумал.

Красный задумчиво посмотрел на нее.

— Все еще не привыкла к перипатосу?

— Это выдала прическа? — с сарказмом спросила Ари.

Чарли фыркнул.

— Ты стала язвительнее, когда стала джинном.

— Я просто пытаюсь удержать в себе еду прошлой ночи.

Красный не забавлялся от ее поведения. Он смотрел свысока, пока Ари не сжалась.

— Ты меня звала?

— Да, простите, ваше высочество, — добавила она на всякий случай и увидела с радостью его ухмылку. — Мне снилось…

Когда Ари закончила объяснять сны, в которых она видела и сражения Лилиф с Асмодеусом, и где безликий джинн убил Лилиф, и где Лилиф жаловалась на судьбу покорной жены Азазилу, и где она говорила с Белым, и когда потеряла подругу в раннее время ее бессмертия. Красный странно притих. Он был напряжен, чего — то ожидал. Когда он понял, что все на него смотрят, мрак пропал с его лица, скрылся за маской.

Ари не собиралась позволять ему утаить важную информацию.

— Это что — то значит, да? — попыталась она.

Вздохнув, Красный выждал миг.

— Я не знаю, сколько тебе рассказать. Или откуда начать.

— Начнем с правды. Пожалуйста… дядя.

Его глаза вспыхнули от такого обращения. Вздохнув, Красный отвернулся от них, его длинная красная коса раскачивалась над кожаным ярлыком его джинсов.

— Лилиф… моя мать… пыталась все уничтожить.

— Зачем?

Он пожал плечами, бросил на Ари несчастный взгляд, как юноша, которого бросили родители.

— Нас растили с верой в равновесие, и много лет джинны бились во всех войнах людей, но потом родились мои братья и я, и мы принесли в мир новое равновесие. Теперь мы бились только в важных политически войнах. Войнах, что определяли судьбу многих, — Красный потер лоб, словно пытался увидеть воспоминания. — Я всегда знал, что маме не нравится эта ситуация. Я не знал, почему, но видел это. Шли века, рождение сыновей не принесло перемены, на которые она надеялась, и она стала затевать… план разрушения равновесия. Она начала с сыновей. В каждом из нас один из родителей проявился сильнее. В Белом, Тени, мне и Позолоченном больше Азазила. У Стеклянного, Удачливого и Сверкающего — больше от Лилиф. Она напала на Стеклянного, потому что, хоть в нем было больше от нее, он больше всех напоминал Азазила поведением. Иронично, Стеклянный был ее любимцем. Она хотела убить моих братьев, потому что за века мы ввязались в столько судеб, родов, так глубоко вплелись в ткань природы, что наши смерти порвали бы по швам наш мир, как и хотела Лилиф. Представь это царство сделанным из миллионов путей, и эти пути создали миллиарды людей, словно камни. Все эти пути связаны с семью главными дорогами — моими братьями и мной. Представь Азазила как перекресток к семи мостам, что соединяют нас с ним, с этим царством и другими. Если уничтожить дороги по одной, связи нарушатся, и пути разрушатся тоже. Останется пустошь, новый мир, где ничего нет, и выживут только сильные без связей. Этого хотела Лилиф. Она хотела После. Но я спас Стеклянного. Она была нам не ровней. Я предупредил Азазила, пытался предупредить Белого… Белый не поверил нам. Он был отравлен Лилиф. Он верил, что она пыталась защитить равновесие.

— И все еще верит, — печально прошептала Ари.

Красный отвлеченно кивнул.

— Отец поверил мне, но Асмодеуса ему убедить было сложно. Братьев защищал Азазил, и Лилиф перешла к уровню, который никто из нас от нее не ожидал. Она напала на Асмодеуса. Хоть ей было больно, ведь моя мать сильнее всего любила своего брата — близнеца. Но Лилиф верила, что с убийством Асмодеуса она заберет его сущность, и ей хватит сил напасть на Азазила. Они были половинками целого, Асмодеус и Лилиф. Асмодеус был спокойным, мудрым и терпеливым, светлым. Лилиф была страстью, тьмой, она была злопамятной. Вместе они уравновешивали друг друга, потому и не могли друг без друга. Но Лилиф начала отдаляться от Асмодеуса, а потом напала. Отец спас его жизнь, и Асмодеус с тех пор верен ему.

— Но изменился, — Ари отметила отличие Асмодеуса прошлого от нынешнего. — Он стал темнее.

— Он не может без Лилиф. Асмодеус то темный, то светлый. Сейчас, к сожалению, он темный, и мне интересно, что он от тебя хочет, Ари, — он покачал головой и не стал отвлекаться. — Мой отец убил Лилиф. Он украл ее сущность и уничтожил ее. Он похоронил ее тело в гробнице, которую никто не видел. Никто не знает, где она. Белый не простил его. Потому он хочет использовать тебя. Наказать Азазила. Подавить его, не нарушив равновесие.

Ари моргнула, пытаясь воспринять всю информацию. Она взглянула на Джея, он заинтересованно слушал Красного. Что — то тревожило Ари, но она не могла понять, что. Не желая отвлекаться, Ари шагнула к дяде.