Угол атаки - [22]
– Есть, принял.
Вася и Ашот приземлились одновременно – благо ширина полосы позволяла. Хваленский же ушел на второй круг, отметив про себя, что в лесу неподалеку от аэродрома пылают два огромных костра, а в бетоне одной из рулежек зияет здоровенная воронка. Да и капониры неподалеку от полосы были разворочены взрывами – правда, ни самих самолетов, ни их обломков там не наблюдалось.
«Теперь разыграем небольшой спектакль…» – усмехнулся Хваленский. Разумеется, шасси выпустилось бы без проблем, в этом он был уверен, но это вызвало бы подозрения у тех, кто будет потом разбираться, почему он вступил в бой. Алиби – вот и все, что было ему нужно. Поэтому капитан при заходе на посадку спросил у руководителя полетов, видит ли он выпущенное шасси.
– Нет. Шасси не вышло. Вверх! Вверх! – отозвался вьетнамец.
Вьетнамцы и русские, столпившиеся на рулежке, с волнением следили за тем, как истребитель капитана кружит над базой.
– Катапультируйтесь или садитесь на брюхо, Первый, – предложил РП, но капитан обругал его по матери:
– Машину гробить не буду.
Потом он крутанул несколько энергичных «бочек», сделал «горку», спикировал… обычно так и делали, если шасси заклинивало, – перегрузки заставляли его вывалиться… и вот наконец, ко всеобщему облегчению, шасси выпустилось и встало на замки. На приборной панели успокаивающе вспыхнули зеленые огоньки, потом и РП подтвердил, что шасси вышло. Глубоко вздохнув, летчик пошел на посадку.
Зарулив на стоянку, он вырубил двигатель и отстегнул кислородную маску. Ощутил, как наваливается страшная усталость, и подумал над тем, что сказать Цзиню и всем прочим, которые теперь будут выяснять, почему он и два старших лейтенанта нарушили запрет на участие в боях. Потом глубоко вздохнул – и открыл фонарь. Улыбнулся окружившим самолет людям, радостно кричавшим что-то по-русски и по-вьетнамски. Перебросил кислородную маску через борт и неторопливо расстегнул привязные ремни.
Постепенно он стал понимать, что кричат стоявшие вокруг истребителя солдаты и офицеры. Мешая русские и вьетнамские слова, они повторяли:
– Молодцы! Так их! Ура! С победой вас, товарищ капитан!
К борту истребителя приставили стремянку, и капитан наконец-то смог спуститься на землю. Его тут же потащили к вышке КДП, пожимали руки, радостно улыбаясь и спрашивая что-то, но он не понимал ни слова. Разглядев в толпе одного из техников, он крикнул ему:
– Газаряна с Афанасьевым – ко мне!
– Понял, – кивнул техник и исчез.
К истребителям уже подъезжали тягачи, осторожно пробиравшиеся через толпу. Кто-то из вьетнамских офицеров догадался отогнать восторженных зрителей от самолетов, и очень вовремя – на посадку уже заходили вернувшиеся с перехвата «семнадцатые».
– Один… два… три… Только три! Четыре же было! – взволнованно крикнул кто-то.
– Черт, неужели сбили?
Когда «МиГи» приземлились, молоденький вьетнамский летчик, выбравшись из кабины, со злобным криком швырнул на бетон свой шлемофон и, скрипнув зубами, бессильно осел на землю. По его лицу текли слезы, он что-то бормотал, сжимая кулаки. К летчику бросились друзья, потом подбежал врач.
– Что случилось? – спросил пораженный Хваленский у переводчика, оказавшегося рядом. – Обычно ваши ребята весьма сдержанны…
– Сейчас узнаю, – Тхонг пошел к летчикам.
– Товарищ капитан… – к Хваленскому протолкались Ашот и Вася. – Вы в порядке?
– Я – да. Вы как? Не зацепило там?
– Нормально. Мы тех двоих, что вам на хвост сели, отогнали, – гордо ответил Вася. – Методом вашего сослуживца… сделали вид, что ракеты наводим, – они и смылись.
– Спасибо, ребята… – кивнул капитан, пожимая лейтенантам руки. – Вот что, пока нас особисты не допросили, уясним ситуацию. Я-то отбрешусь как-нибудь. А вы зачем взлетели?
– Это… – переглянулись старлеи. – Вас прикрыть…
– Не вздумайте так сказать особисту, – хмыкнул Хваленский. – Запоминайте, как было, – тягачей, чтобы убрать машины в капониры, не было, и вы взлетели, чтобы спасти самолеты. Только за этим! В бой не ввязывались. Ясно?!
– Ясно, товарищ капитан, – чуть ли не хором ответили лейтенанты.
– Э-э-э… можно еще вопрос? – потупился Ашот.
– Валяй… – Капитан смотрел, как вьетнамца уводят под руки к подоспевшему «газику». «Похоже, паренек долетался… – подумал он. – Как минимум, до отпуска…»
– Я это… вслед американцу из пушки выстрелил…
– Блин… – нахмурился Хваленский. – Пушки ж у нас вроде как не заряжены… Харитонов!
– Я, товарищ капитан! – Перед офицерами вырос молоденький техник-вооруженец в промасленном комбинезоне.
– Отбуксировать самолет номер тридцать-шестнадцать в ангар, быстро почистить и зарядить пушку. Кассету ФКП заменить чистой, а ту, что стояла в самолете, сжечь на хрен. Понял?
– Понял! А это… снаряды списать…
– Быстро! – Капитан сделал страшные глаза. – Посчитай, сколько снарядов в ленте не хватает, и запиши расход на меня.
– Есть, – техник исчез.
К стоявшим на рулежке самолетам подкатили тягачи.
– Товарищ капитан! Как так – сжечь на хрен? – возмутился старлей. – Я же в него попал, аж куски полетели… Мамой клянусь!
– Он сразу упал? – сухо уточнил капитан.
– Н-нет… – замялся Ашот.
– Значит, не сбил. На кой тебе тогда пленка?
1968 год. Разгар войны во Вьетнаме. Американцы перебрасывают в Индокитай новейшие бомбардировщики F-111, которым предстоят боевые испытания в небе Северного Вьетнама. Самолеты оказываются почти неуязвимы для зенитных ракет и артиллерии, потому что летают ночами, на предельно малых высотах и на сверхзвуковой скорости. Советские разведчики готовят операцию по угону сверхсекретной машины и привлекают к ней летчика-инструктора, уже почти год обучающего вьетнамских пилотов…
События этой повести разворачиваются на Кубе 50-х годов. Военный летчик Мишель Гарсия попадает в тюрьму за драку с командиром и знакомится там с молодым революционером Фиделем Кастро. После освобождения он вступает в его движение, целью которого является свержение проамериканской диктатуры Фульхенсио Батисты. Когда повстанцы обзаводятся собственной авиацией, Мишель становится пилотом одного из купленных в США истребителей "Мустанг"...
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.