Угол атаки - [17]

– Мишени? – переспросил Вася, разглядывая латаный-перелатаный самолет. – Как они действовать-то должны?

– Ну, кто-то из вьетнамцев на ней взлетает, стопорит рули – и катапультируется. Самолет сам по себе летит какое-то время по прямой. А капитан сбивает, – пояснил техник. – Обычных-то радиоуправляемых мишеней нема, вот и изгаляемся. Эти машины все равно уже списали, даже восстанавливать не хотели…

– Понятно… Извини, Дим, капитан пришел, – Вася разглядел в глубине ангара Хваленского и поспешил к нему.

– Бывай, – вздохнул техник и снова повернулся к самолету.

Вечером, когда все занятия закончились, лейтенанты вернулись к себе в хижину. Капитан прибыл чуть позже. Ашот в это время чистил пистолет, сидя за столом, а Вася с Володей играли рядом в шахматы.

– Вольно, – шутливо произнес капитан, входя в хижину. Сбросив мокрую плащ-палатку, он сел на свою койку и стал что-то записывать в блокнот.

– Товарищ капитан, может, к нам за стол подсядете? – предложил Ашот, собирая пистолет. – А то ж на койке неудобно писать…

– Можно. – Хваленский перебрался за стол. – Вот что, парни, если хотите письма домой отправить – пишите сейчас. Утром Вован в Ханой поедет, передаст их в наше посольство. Только не вздумайте писать, где именно служите и чем занимаетесь. Военная тайна все-таки.

– Во блин! – Вася от радости стукнул себя кулаком по коленке. – А я как раз спросить хотел про это самое… Ребята, бумаги ни у кого не завалялось?!

– Есть немного, – отозвался Ашот, извлекая из вещмешка чистую тетрадку. – Держи! Володь, ты писать будешь?

Володя ответил не сразу. Он сидел над доской, задумчиво глядя на перемешавшиеся в ходе сражения черные и белые фигуры, и вспоминал тот зябкий мартовский вечер, когда последний раз видел Лилю. «Писать ей или нет? – думал он. – Вроде тогда отказалась встретиться; наверное, и писать теперь не стоит, но… Может, не со зла отказалась? Или все-таки умышленно? Хрен его теперь разберет, вдруг и на этот раз не ответит…»

– Володь, не спи! На! – Ашот придвинул к нему разлинованный лист бумаги и ручку. – Пиши. Родителям пиши. И ей пиши.

Володя вздрогнул.

– Давай, – пробормотал он и, помедлив, написал: «Дорогая Лиля, привет тебе из жаркой южной республики…»

Рядом строчили послания Вася и Ашот. Первый как начал, так и не останавливался, пока не исписал весь двойной лист; второй в раздумьях грыз ручку и время от времени разражался затяжными абзацами. Капитан же писал спокойно и ни на кого не глядя, – и письмо его было короче всех:

«Привет, батя! Жив-здоров, чего и тебе желаю. Все летаем, страшно сказать в каких краях. Как ты там? Что нового? Не надо ли чем помочь? Твой сын Миша».

Когда письма были написаны и вложены в конверты, Хваленский убрал их в свой чемодан. За окном окончательно стемнело. Света двух лампочек, однако, хватало, чтобы осветить крошечную хижину, и Володя с Васей вернулись к шахматам, а капитан, развалившись на койке, открыл потрепанного «Графа Монте-Кристо». Ашот лег на койку и, заложив руки за голову, какое-то время молча смотрел в потолок, а потом, усевшись по-турецки, попросил:

– Товарищ капитан, а расскажите, пожалуйста, как вы на Кубе служили…

– На Кубе? – капитан внимательно посмотрел на Ашота.

– Да. Генерал Карасев, наш командир, говорил про вас, – не смутился лейтенант.

– А-а, понятно… – улыбнулся Хваленский и, отложив книгу, сел, прислонившись спиной к стене. – Как там Карась, по-прежнему летает?

– А то!

– Помню-помню, как он нас дрючил… А на Кубе почти то же самое было, что и тут. Те же тропики – жара, духота, дожди… Правда, туда мы воевать ехали, а не просто местных учить. До боев, правда, дело не дошло…

– А как вы туда попали? – полюбопытствовал Вася.

– Так же, как и вы сюда, – пожал плечами Хваленский. – Предложили – согласился… Рапорт для порядка написал, и все. И остальные так же. Один у нас отказался – так его понизили в звании и сослали куда-то к черту на кулички служить.

– Жестко…

– А как иначе? – вздохнул капитан. – Потом сдали документы, получили зимние вещи для маскировки, погрузили свои самолеты на торговые корабли – и вперед, в Атлантику… Куда плывем, узнали на полпути к Кубе. Приплыли мы туда где-то в середине сентября, стали разгружаться, а кубинцы спрашивают – мол, вы кто будете, руссо компаньоны? Мы им отвечаем – трактористы. Видели бы вы их лица, когда мы первый свой «трактор» из контейнера выкатили…

– А что делать там пришлось? – поинтересовался Володя. Про шахматы они с Васей давно позабыли и теперь внимательно слушали рассказ командира.

– Сначала боевое дежурство несли, патрулировали над островом, а как поспокойней стало – кубинцев переучивали на «балалайки». Хуже всего в октябре – ноябре было, когда чуть до ядерной войны дело не дошло…

– Ядерной войны? – переспросил Ашот.

– Ну неужто вам не рассказывали? – удивился капитан. – Американцы в Турции крылатые ракеты поставили и нацелили на наши города. Мы в ответ разместили свои ракеты с ядерными боеголовками на Кубе. Начнись война – мы бы ими половину Штатов за пять минут сожгли. Почти наверняка без особых последствий для себя… ну, по крайней мере, поначалу. Так вот, почуяли они, чем пахнет ядерный кулак, и засуетились. Остров блокировали с моря и с воздуха. У нас на радарах постоянно были видны десятки целей. Да и разведчики их поначалу летали как у себя дома. А у нас приказ был – не стрелять. Зло аж брало…