Угнетатель аристократов 3 - [37]

И вот, всё было подготовлено и оставалось лишь разбудить заложника. Для этого Пряник притащил откуда-то целое ведро с непонятного происхождения жидкостью. Она, вроде бы, и походила на воду, но уж на слишком мутную, и с небольшим зелёным оттенком. О природе этой жидкости из этических соображений я интересоваться не стал.

Пряник с привычным спокойствием взял в руки половую тряпку, окунул её в ведро, слегка выжал, и, хорошенько размахнувшись, хлестанул ею по японской роже. Звук от удара был похож на треск плети, которой стегают чёрных ребят в фильмах про рабов.

Эффект на лицо. Вернее, эффект на лице. Японец мгновенно распахнул глазища и взглядом вперился в Пряника. Первые секунды он всё ещё находился где-то не здесь, и не проявлял никаких признаков жизни. Лишь застывшие зрачки его концентрированно сверлили пряничное тело.

Но совсем скоро азиат пришёл в себя и начал вертеть головой, оглядывая меня, Алину, весь чердак. Он пытался понять, где находится, и что вообще происходит. Я уловил нехилую порцию страха и удивления, исходящих от него.

Переведя взгляд на Алину и остановившись на ней, японец, это было видно, узнал её. До него тут же дошло, за что именно он попал, и что дела его плохи. Тут же безуспешно попытался высвободиться, но шнур, которым я его обездвижил, от активности причинял лишь боль.

Пленник нервно стал визжать что-то на своём.

— Ругается. — Пояснил мне Пряник.

— Ну я так и понял.

Совсем скоро ругань сменилась жалобным стенанием и уговорами отпустить его. Хотя и тон голоса всё ещё звучал довольно враждебно.

Спустя несколько минут, когда японец выпустил из себя поток словесного мусора и более-менее успокоился, мы решили начать беседу.

Ну, как беседу. Скорее — озвучивание условий, которые он должен исполнить для того, чтобы мы его отпустили. И если он их не выполнит, то его ждёт не очень благоприятное будущее. К примеру: отрезание конечностей, ослепление, отсечение гениталий…

Ладно. Я понятия не имею, что именно пообещал японцу Пряник, но, исходя из расширенных зрачков и тремора можно сделать вывод, что это обещание далеко не самое безобидное.

Как я и предполагал, разговор шёл исключительно на японском. Пряник свободно беседовал с пленником, в то время как мы с Алиной лишь безмолвно переглядывались друг с другом.

— Представляешь, — обратился ко мне Пряник, — ни в какую не хочет раскрывать нам даже толику информации. Очень настырный японец.

— Де… народец этот — очень упрямый. Стоит хотя бы заглянуть в их историю, и можно увидеть, что зачастую риск смерти не особо их и пугал…

Чёртов самурай. Кремень. Гнида. Партизан. Тварь.

Не хочет раскалываться, значит…?

Но, мы ведь ещё даже не перешли от разговоров к действию, правильно? Не надавили на япошку как следует. Чего ж ему сознаваться от одних только угроз?

Я с хитрой улыбкой взглянул на Пряника с Алиной.

— Ну что ж… Раз он не склонен к переговорам, то перейдём ко второму этапу.

Глава 18

Зверь ли я?

Конечно же нет. Хотя…

Иногда случаются помутнения.

А может, и не иногда.

К чему это я?

Японский диверсант ни в какую не хотел раскалываться. Никакие словесные уговоры на него не действовали. Ни мои, ни Пряника. Молчаливый, злобный, с непроницаемыми глазами азиат сидел, привязанный к стулу и не желал сотрудничать.

И вот что в таком случае делать? Отпускать его? Того, кто участвовал в похищении Алины и потом неизвестно что хотел с ней сотворить? Уж нет уж…

Так просто он отсюда не выйдет. Он выдаст нам всю необходимую информацию, и только тогда, возможно…

Вернёмся к разговору о том, зверь ли я.

— Ыай! — Сплюнул кровью японец. Я успел ухватить его за рубашку и не дать завалиться вместе со стулом назад. Ударить попытался точно, пока что со средней силой. Вышло идеально.

Две костяшки на моём кулаке соприкоснулись с желваком пленника. Я услышал небольшой хруст и прочувствовал податливый хрящ. Немножко мерзкое, но возбуждающее потаённую энергию ощущение.

Я видел, как сморщилась азиатская рожа. Видел, как он попытался высвободить руки, чтобы прислонить их к месту удара. Не вышло. Пришлось терпеть. Видел, как из его узких ноздрей ровными ручейками вытекала кровь.

Всё это я видел, и воспринимал как необходимое.

— 話す! — Приказал Пряник.

Но японец молчал.

Не знаю, из-за временной невозможности говорить, или из-за нежелания этого делать.

Я с победительным видом выпрямился перед стулом и стал ждать.

Ждать, ждать.

Через десять секунд не выдержал, схватил ублюдка за волосы и приблизился к его лицу.

— Если не расскажешь, это будет продолжаться бесконечно.

— それが永遠に続くとは言えません

Продублировал моё послание на японском Пряник. Правда, его голос звучал не так убедительно и конкретно, как мой. Но, думаю, послание было уловлено.

Я ослабил хватку и ударил японцу болючую и обидную пощёчину. Отклонился чуть назад.

— Вот ведь ублюдок. Молчит… — Обратился к Прянику.

Пряник же на протяжении всего «допроса» оставался максимально спокойным и по обыденному хладнокровным. Я совсем чуть-чуть вышел из себя, но в целом старался держаться в адекватном состоянии. Если заложник расколется в скором времени, так и будет продолжаться.

А что Алина?

Алина стояла где-то в стороне, на периферии моего зрения. Вроде как, — молчала. И даже когда я прикладывался к японцу, она не уходила, и звуков никаких не извергала. Значит, понимала, что всё мы делаем правильно.