Угли войны - [79]

И когда он открыл рот, голос его загремел, как прибой о каменистый берег:

– Я представляю флот Конгломерата.

Адалвольф, скрестив руки на груди, ответил равнодушным взглядом:

– Как и я.

– Нет! – Гнев резанул воздух свободной рукой. – Уже нет.

– Нас отправили охранять содержимое Объектов. Нам было поручено…

– Вам было поручено скрывать существование и природу этого содержимого до времени, когда мы сможем прислать полноценную экспедицию. – Гнев вытянулся во весь рост. – Легко увидеть, что вы провалили задание.

Адалвольф расцепил руки. Он в своей черной хламиде смотрелся как инь против ян Гнева – черное против белого.

– Мы перехватили обнаруживший находку разведывательный корабль Внешних и сбили его, не дав отослать развернутое сообщение.

– Но после этого вы самовольно расстреляли лайнер с девятью сотнями иностранных граждан. Вы в самом деле воображали, что никто… – он кивнул в мою сторону, – не станет его искать?

Адалвольф бросил на меня полный презрения взгляд:

– Когда вы появились, я как раз собирался нейтрализовать эту… эту… изменницу.

– В таком случае хорошо, что я вас остановил, – пророкотал Гнев, – учитывая, что в команде этого корабля числится единственный сын адмирала Мендереса.

– Мендереса?..

Над вершиной башни пронесся ветер. Высоко над нами одиноко, потерянно кричала птица. Адалвольф впервые выдал волнение. Огонь в его глазах мигнул.

– …Я не знал.

Гнев стоял против ветра, твердый и несокрушимый, как башня, которую попирали его сандалии.

– Список команды в открытом доступе. Вам требовалось всего лишь проверить.

Он прищелкнул толстыми пальцами, закрывая тему.

– Однако все это бледнеет и не стоит внимания, – проговорил он, – в сравнении с другой твоей глупостью.

Адалвольф опустил руки, сжал кулаки, похожие на кулаки скелета:

– Какой глупостью?

Он снова взглянул на меня, и я поняла, что его естественное раздражение возросло многократно оттого, что выслушивать выговор приходится при мне, которую он считал теперь чужой и презренной.

Римский бог не желал замечать наших взглядов. Он ударил трезубцем о камень пола, и гром сотряс небеса.

– Ты чуть не погубил Ону Судак.

Адалвольф ждал другого, и этот ответ совершенно сбил его с толку. Он совсем смутился:

– Поэтессу?

– Да.

Он озадаченно пожал плечами:

– И что из этого?

Неприятная улыбка, растянув щеки Гнева, открыла его крепкие зубы цвета слоновой кости.

– Имя Судак – это прикрытие. Ранее вы, два идиота, – он впервые включил меня в число собеседников, – знали ее как капитана Дил, командующую флотом Конгломерата, которой вы непосредственно подчинялись в сражении при Пелапатарне.

Адалвольф прижал руки к груди. Он вполне владел лицом своей аватары, но в его голосе я расслышала удивление.

– Капитан Дил жива?

Во мне вскипала злоба. Это Дил отдала чудовищный, преступный приказ сжечь мыслящие джунгли. Я принимала свою долю ответственности за исполнение этого приказа, но я хотя бы пыталась загладить вину за содеянное. Покинула флот и целиком посвятила себя сохранению жизни. А Дил даже извиниться не потрудилась. Сразу после подписания перемирия она пустилась в бега. В единственном оставленном ею заявлении не было ни стыда, ни раскаяния – просто лаконичное сообщение, что она сделала то, что считала необходимым для окончания войны. Я и мои сородичи были орудиями гибели Пелапатарна, но мы лишь выполняли то, для чего нас предназначили: на спусковом курке лежал ее палец. Мы исполняли приказ, но этот приказ об убийстве произнесли ее губы. И если я не пыталась воздать ей по заслугам, то лишь потому, что поверила слухам – официальные и неофициальные, они циркулировали несколько недель и месяцев после ее исчезновения, – что она смертельно ранена и, возможно, уже умерла. Теперь, в свете новых откровений, становилось ясно, что слухи лгали.

– Жива, – рокотал Гнев, – под моей защитой и не в лучшем расположении духа.

– Как? – спросил Адалвольф. – Я имею в виду – каким образом?

– Подробности не существенны, важно, что ты ее чуть не убил. – Гнев недовольно насупил брови. – И она выжила благодаря чистейшей счастливой случайности.

– Я не знал.

Пока они спорили, мысли у меня кипели, но я хранила молчание. Рано или поздно они дойдут до обсуждения моей судьбы, но я не собиралась торопить неизбежное, напоминая о себе. Я тем временем искала выход. Никаких сомнений, что, если адмирал прикажет, они меня убьют. Надежду выжить сулил только побег, но, чтобы бежать, нужно было придумать, как укрыться от их орудий.

В отчаянии я мазнула лучом прицельного лазера по поверхности Объекта под собой, проследила извилины каньонов, за которые он получил свое название. Мои приборы показывали, что в самых широких я могла бы уместиться, но я сразу отбросила эту мысль. Даже если меня не подстрелят при спуске, что дальше? Я застряну в дыре, из которой мне некуда будет деться, и меня разбомбят сверху. Длина моего корпуса не позволяла пробираться по сложным изгибам этих ущелий. Меня бы заклинило на первом же повороте, а значит, я окажусь беспомощной, как рыба в бочке. Будь под нами другой Объект, скажем Перевернутый город или Сломанные часы, я бы нашла множество укрытий на их беспорядочно изрытой поверхности. Но вот каньоны Мозга для меня почти бесполезны.