Уфимская литературная критика. Выпуск 7 - [23]

Почему не сказать проще, что причина бедственного и бесправного положения природы и окружающей среды в самой капиталистической системе со всеми вытекающими последствиями? Перефразируя Маркса, нет экологического преступления, на которое бы не пошел капитал во имя увеличения своего размера.

Далее Байков пытается дать определение коэволюционности, при этом опять не уточняя, для какого класса. Интересно, в каком таком словаре Эдуард Артурович вычитал определение коэволюционности. Я беру «Глоссарий коммуниста» (Москва, 1989) и читаю: «марксизм-ленинизм рассматривает К. в неразрывной связи с материальными условиями жизни общества и его классовой структурой. В классовом обществе К. является выражением отвлекающей пропаганды господствующего класса» (с. 107, выделено мной – А. В.).

Затем нахожу определение политического плюрализма: «в современной буржуазной социологии П. трактуется как признак «чистой», «высшей» формы демократии…» (с. 322, выделено мной – A. В.).

Так вот о какой коэволюционности говорит Байков! Так вот в чем корень его ренегатства! Эдуард Артурович в классовом обществе пытается добиться «чистой коэволюционности», уравнять в правах эксплуататоров и эксплуатируемых, имущих и неимущих, бедных и богатых.

Идейный вождь II Интернационала Каутский также искал демократию подобного рода, на что Ленин писал: «Если не издеваться над здравым смыслом и над историей, то ясно, что нельзя говорить о «чистой демократии» (и, добавлю, о решении экологических проблем – А.В.), пока существуют различные классы, а можно говорить только о классовой демократии…

Чистая коэволюционность есть лживая фраза либерала, одурачивающего рабочих

Тов. Байков, так может, хватит обманывать рабочих и скрывать свою либеральную физиономию под маской левого мыслителя?

Эдуард Артурович проповедует следующее: формой реализации коэволюционности выступает всечеловеческое единение во имя решения экологических проблем.

Что представляет собой эта система, у Байкова не уточняется. Но я догадываюсь, что здесь речь идет вовсе не о рабочих советах, а о буржуазном парламенте. Говоря об «общем деле народа», Байков не замечает классовой сущности государственного аппарата.

«Участие в буржуазном парламенте (который никогда не решает серьезных вопросов, их решают биржа, банки), – пишет Ленин, – загорожено от трудящихся масс тысячами загородок, и рабочие великолепно знают и чувствуют, видят и осязают, что буржуазный парламент – чужое учреждение, орудие угненения пролетариев буржуазией, учреждение враждебного класса, эксплуататорского меньшинства» (там же, с. 257).

Тем самым Ленин пытается показать условность и ограниченность буржуазного парламентаризма. Любая ветвь власти (законодательная, исполнительная или судебная) подчинена буржуазии, и все попытки рабочих управлять государством натыкаются на «тысячи загородок».

На каждом шагу в самом демократическом буржуазном государстве встречают угнетенные классы вопиющее противоречие между защитой природы, которое «коэволюционность» капиталистов провозглашает, и тысячей фактических ограничений и ухищрений, делающих природу умерщвляемой ради барышей рабыней.

Рабочие не могут «овладеть готовой государственной машиной», поэтому ее необходимо разбить. Органы буржуазной власти заменить на рабочие органы. А для Байкова «коэволюционная идея» – это лишь замена поглотительной экономики на экономику бионическую, не более того. Он исписал десятки страниц, но о диктатуре пролетариата не написал ни слова.

Можно подумать, парламентаризм избавит природу от разграбления, а с ликвидацией грязных экологических технологий коэволюционность в нашей стране польется ручьем.

Подлинное утверждение коэволюционности неразрывно связано с переходом власти к коммунистам, левым силам – сторонникам законности, справедливости, парламентаризма и подлинного господства права.

Вот такое заключение должен был сделать и не делает Байков. Чтобы развеять иллюзии по поводу защиты интересов трудящихся методами коэволюциониста, достаточно посмотреть на Всемирный Фонд дикой природы, оккупированный масонами во главе с принцем Чарлзом.

Другое дело – Венесуэла. Наряду с парламентом, члены которого регулярно проводят встречи с трудящимися и обсуждают приоритеты страны с точки зрения простых людей, работают 3000 коммунальных советов для решения местных проблем. Такие социалистические преобразования позволяют рассматривать природоохранные вопросы максимальному количеству людей. Это и есть «подлинное утверждение коэволюционности».

Еще больший смех вызывают мысли Байкова о том, что в современном обществе, с точки зрения практической, коэволюционность означает ликвидацию классового деления общества.

Дожились! Когда наш ренегат писал эти строки, он забыл одну вещь, что закон защиты прав меньшинства действует лишь в отношениях между буржуазными партиями.

Но Эдуард Артурович на этом не останавливается и намекает на порочность «демократии вне закона». Интересно, о каких таких «законах» идет речь? О тех законах, которые буржуазией и для буржуазии.

То есть «левый мыслитель» призывает рабочих играть на поле капиталистов, да еще по их правилам. «Революционная диктатура пролетариата, – пишет Ленин, – есть власть, завоеванная и поддерживаемая насилием пролетариата над буржуазией, власть, не связанная никакими законами» (там же, с. 245, выделено мной, A.В.).