Удовольствие - [46]

Анжелика рассеяно кивнула, подойдя ближе и протянув руку. Пальцы Жиральда скользнули по внутренней стороне ее ладони, немного погладив теплую кожу, пока он вручал ей нитку с иголкой от чего по всему телу прошелся электрический разряд. Стоп! Ей следует управлять ситуацией, а не подаваться напряжению.

Вдев нитку в ушко иголки, она принялась методично пришивать оторванную пуговицу к накрахмаленной белоснежной рубахи, силясь не реагировать на мускатный аромат, перемешанный с лосьоном после бритья, исходящий от Жиральда. Предательская память живо и красочно преподнесла ей обрывок минувших мгновений, когда она также застегивала ему пуговицы, краснея и смущаясь от близкого контакта с его мускулистым телом. Стоит случайно проникнуть рукой под его рубашку, как взорвется вулкан огненного желания. От последнего во рту Анжелики пересохло, и она невольно облизала губы.

— Ты не вспоминала обо мне? Честно, прошу, ведь от твоего ответа сейчас зависит то, что произойдет со мной после.

Она завязала узелок, и склонившись к груди, откусила лишнее, незаметно вдохнув в ноздри неповторимый запах, возбуждающий порочные фантазии. Подняв голову, Анжелика встретилась с потемневшими голубыми глазами, устремленными на ее подбородок. То ли она не успела увернуться, то ли время замедлило ход, но Жиральд медленно убрал нитку с ее нижней губы, мучительно проведя по ней подушечкой холодного пальца.

— Вспоминала или нет? Забыла или нет?

— Нет, Жиральд, я не вспоминала о тебе. Только, когда дышала, постоянно думала об одном профессоре, любящим шоколад и мидии, — выпалила Анжелика, прежде чем до нее дошел смысл собственных слов. На секунду ей показалось, что ее подготовленный ответ отличался от прозвучавшего, так что же повлияло на нее, затмив разум настолько, что она перестала контролировать речь?

— Правда? — Радостная улыбка озарила его хмурое лицо, и Анжелика едва не подтвердила то, что понесет за собой непоправимые последствия. Если с ее уст сорвется желанное для него «да», весь мир перевернется.

Чертыхнувшись от мужчины, Анжелика нарочито небрежно бросила нитку на стол и сцепила руки на груди, всей позой выражая хладнокровие и нетерпеливость.

— Что скрывает от меня мой муж? Тебе известно? Говори, Жиральд, потому что мне необходимо знать, с кем я живу. Пожалуйста, не лги, договорились? Я требую, наконец, правды, а не придуманных историй.

— У меня скоро операция, поэтому нет возможности и желания портить настрой обсуждением твоего мужа, — подчеркнул Жиральд, надевая очки, тем самым давая уяснить, что он не будет ничего рассказывать, принимая вид занятого доктора.

— Ты ведь обещал! — удрученно воскликнула Анжелика, получив в ответ слабую ухмылку:

— Обещал — значит скажу. Давай встретимся вечером, хорошо? Я как раз подготовлю доказательства. Согласна? Я заеду за тобой.

Игра. Она снова чувствовала, что втянута Жиральдом в странную игру, где победа неизвестна, как и поражение, без сомнений, угрожающее оставить значимый отпечаток на судьбах трех. Что задумал Жиральд? Чем обернется для Анжелики? Какая тайна упорно хранится Сандером? Три тяготивших вопроса, пошатнувших моральное равновесие девушки.

До того, как ретироваться, Анжелика скорее для мнимого спокойствия, чем для Жиральда, бросила через плечо:

— Твоей любви нет места в моей жизни.

Когда за ней захлопнулась дверь, Жиральд Ларош сел в кресло, удивленно приподняв бровь. Ох, Анжелика, опасается стать зависимой от подсказок сердца, полагая, что оно до добра не доведет. Зря, он, например, давно повиновался ему, не смея возразить и поступая по его велению. Голос сердца не ошибается, а разум, застеленный обидой, отказывается верно соображать.

Он обязательно докажет ей, как иногда надо подаваться эмоциям.

Глава четырнадцатая ПРАВДА НА ОСТРИЕ НОЖА

Серое небо потемнело, казалось, что оно предвещало нечто ужасное, а последние лучи солнца испуганно спрятались за плывущими облаками, будто прячась или тайно наблюдая за последующими событиями.

Люди часто характеризуют подобную погоду, как скверную, хотя для кого-то она является отражением собственной души. Где нет ни света, а лишь царствующая темнота, которая сейчас готова исчезнуть, оставляя пустое пространство, блеклое и бесцветное.

И тогда появится вопрос: лучше оставаться с тьмой или вообще с ничем?

Анжелика проводила подушечкой указательного пальца по ажурному узору сиреневой шелковой скатерти, слыша, как тяжелые удары сердца отдаются гулом в ушах. Она и не представляла, как окажется сложно ждать того, когда тайна откроется. Противное беспокойство и предательская слабость давили на нее, уговаривая уйти, убежать и перестать докапываться до тех вещей, что могут больнее всего ударить.

Однако Анжелика прекрасно осознавала, что уже бесполезно скрываться от действительности. Ей необходимо прояснить моменты своей жизни и узнать, почему ложь превратилась в обыденность для нее, какую цель преследуют окружающие ее люди, обманывая и завлекая в притворный мрачный мир, где нет ничего, кроме боли и страданий.

Если Жиральд Ларош и есть тот спасательный круг, который в силах вытянуть ее из болота, наполненного отчаянием и неправдой, то она, переступив через обиды и гордость, вцепится в него. Впервые за три года Анжелика не хотела в очередной раз становиться жертвой лицемерия и подлости близких. Жизнь настолько коротка, что следует успеть запомнить каждый миг, а не тратить драгоценные минуты на тех, кто, пользуясь любовью и наивностью Лики, губит ее настоящее, лишая шанса на счастливое будущее.