Удивительный монгол - [34]

Ты помнишь Питера из Вороньего гнезда? Теперь у него три наблюдательных поста, и он может видеть все долины и леса. У нас еще есть несколько красных оленей.

Остается теперь только с волнением ждать возвращения наших беглецов.

Но у меня есть еще один повод для волнений. Через месяц мой отец возвращается домой. Еще не насовсем, а только на полтора месяца. Насовсем он приедет только в будущем году. Наверное, он меня не узнает. Он ведь почти меня не видел. Поэтому я немного нервничаю. Не знаю даже, как быть. Я, пожалуй, никогда не смогу расстаться с дедушкой и миссис Эванс. Хорошо бы, ты жил в соседней деревне, тогда мы могли бы встречаться где-нибудь на полпути и обсуждать все дела. В школе у меня много друзей, но с ними я почему-то не могу говорить на серьезные темы. Мне кажется, что ты понял бы меня, но на каком языке нам с тобой разговаривать? С монгольским у меня ничего не получается. Наверное, нам придется говорить на «монглийском».

Вот такие у меня дела, и я, пожалуй, закончу, а то начинаю расстраиваться. Жизнь становится все сложнее, верно? А я думала, что она будет все проще и проще. А когда исполнится, двадцать пять или двадцать шесть, или даже больше? Страшно представить.

Я сразу же напишу тебе, как только узнаю что-нибудь о Тахе и Мушке.

Всем привет.

Китти.

17

Здравствуй, Kитти.

Опять беда! Не могу понять, почему все получается не так. Я даже не знаю, в чем дело, но Грит опять уехал. Вчера. На Украину. Что-то случилось, но ему ничего не объяснили. Просто сказали, чтобы он как можно скорее приехал на карантинную станцию.

Грит не хотел уезжать, так как дикий табун недавно попытался уйти. Они, наверное, понимают, что заперты в заповеднике. Наши ученые потратили много времени, закрывая им пути бегства, устраивая завалы и даже возводя стены. Старый вожак наконец умер, а молодой, занявший его место, недостаточно умен. Он гоняет табун галопом с одного места на другое без всякого смысла. Жеребята и старые кобылы не поспевают, и табун может расколоться. Они. ведь измотают себя еще до зимы и многие погибнут, когда наступят холода.

Вот поэтому Грит и беспокоится о них. И тайно желает, чтобы Tax вернулся. Уж он-то знал бы, что делать.

Вот все, что могу тебе сообщить, Китти, пока не получу известий от Грита.

Остаюсь твой верный друг

Барьют.

18

Милая Китти

Я ничего не хочу сказать плохого о тех людях, но я был уверен, что чем больше они будут перегружать Таха с машины на машину, и переводить из загона в загон, тем больше у него будет шансов ускользнуть.

Это случилось, когда лошадей перевозили с аэродрома на карантинную станцию в Никольском, как раз за Волгой. Военные привезли их на ближайший аэродром в большом транспортном самолете, так как для вертолета это было слишком большое расстояние. Со станции прислали грузовик, оборудованный для перевозки лошадей, и хотя и водителя, и зоотехника предупредили о хитрости Таха, они не представляли, насколько он умен. Когда они перевели его в грузовик, ноги ему снова не связали, думая, что это не нужно, раз он в закрытом грузовике.

Проехав около тридцати километров, они услышали, что он бьет копытами в борт, и решили проверить, в чем дело.

Их строго предупредили, чтобы они не входили к Таху, и зоотехник решил только приоткрыть задний борт и взглянуть. Этого было достаточно. Не успел он откинуть запор, как Tax ударил по борту. Ушибленный зоотехник упал без сознания, a Tax тотчас выпрыгнул. Фыркая, он подождал Мушку, потом, нагнув голову, бросился на шофера, выскочившего, чтобы помочь своему раненому товарищу. Сбив его с ног, Tax и Мушка умчались через кукурузные поля и исчезли. Больше их никто не видел.

Директор карантинной станции сделал все, чтобы организовать поиски, но им все же пришлось послать за Гритом. Они надеялись, что Грит проконсультирует их о поведении дикой лошади, так как они не могли найти никаких следов Таха и Мушки. Грит мог только подсказать, что они прячутся днем, передвигаются ночью и что Tax будет идти на восток, все время на восток, домой.

Это случилось три месяца тому назад.

За это время обыскали каждый уголок к востоку от Никольского, каждое потаенное местечко. Предупредили колхозы, деревни, железнодорожные станции, снова обратились за помощью к военным. Обшарили все поля и леса на машинах, верхом и даже на вертолетах. Непрестанно работал телефон, но Tax и Мушка как — сквозь землю провалились.

Вот такие новости, Китти. Местность, где теперь находятся лошади, открытая, но деревни встретишь редко. Если Tax с Мушкой будут идти дальше на восток, то скоро окажутся в казахских степях, а потом и в горах Киргизии, где их вряд ли удастся поймать. Это очень дикие места, там разводят лошадей, хотя травы не так уж много.

На этот раз, Китти, я очень надеюсь, что Tax дойдет до наших гор. И что их не поймают.

Скоро я покину наши горные пастбища и в сентябре поеду в город Кобдо, где буду заканчивать десятилетку. Ты, наверное, не представляешь, что мы переписываемся уже почти два года. Просто не верится. Кажется, что все это началось только вчера.

С самыми лучшими пожеланиями остаюсь твой старый друг