Удивительные приключения Яна Корнела - [32]

Собственно, ты не учитываешь одного, когда рассуждаешь о вечности, о ее миллионах лет. Ты говоришь, — и тут я согласен с тобой, — что жизнь человека в этом мире равна лишь ничтожной частичке мгновения. Верно, но она ведь не прекращается со смертью одного человечка, — на смену ему приходит другой, третий, десятый, сотый, миллионный. Вот видишь, у меня совсем иные миллионы! В своей совокупности все эти миллионы коротеньких человеческих жизней составляют такую же вечность!

Ты считаешь, что за свою короткую жизнь, которая равна секунде, нельзя создать ничего серьезного. Ну, а за миллионы таких жизней?! Нет, братец, каждый человек вносит свой вклад, один — больший, другой — меньший, но если все это сложить в одну кучу, то, поверь мне, в ней окажется немало нового. Хоть я, черт возьми, и не умею читать, но не раз слыхал о таких книгах, в которых говорится о жизни людей за много сотен лет до нас. Однажды некий священник рассказывал мне о том, что было такое время, когда люди не только не умели ковать железо, но и жили долго без огня, пока какой-то языческий бог не научил их разводить его. Разумеется, все это очень похоже на сказку, но должно же было быть такое время, когда люди научились этому впервые. Ты подумай-ка только, — каково бы тебе жилось на свете без огня? Разумеется, еще хуже. Но ты сможешь представить себе, как будет выглядеть наша земля, ну хотя бы через пятьсот лет? Чего только люди не научатся делать, чего только они не выдумают?..

Поскольку ты уж заговорил о звездах и небе, то имей в виду, — об этом я узнал от одного моряка, — было такое время, когда люди верили тому, что наша земля представляет собой огромную лепешку, плавающую в океане, и кто, мол, доплывет по нему до конца, тот скатится в бездну и окажется прямо в аду; а ведь ныне корабли с товарами снуют по всему земному шару, доплывают до Индии, до Америки… Когда некий итальянец, по имени Колумб, объявил, что он обогнет земной шар и во время своего кругосветного путешествия окажется прямо под той точкой, из которой выехал, то все рассмеялись и стали уверять его, что никаких антиподов не существует, — ведь очутись кто-нибудь там хотя бы на миг, ему пришлось бы стоять головой вниз и он свалился бы оттуда в бездну.

Таким примером я хочу лишь убедить тебя в том, что люди всегда стремятся к доброму и полезному, постоянно ломают себе голову и нет-нет, да и придумают какую-нибудь новую штучку. Подобное они будут делать многие миллионы лет, добиваясь все лучшего и лучшего. Этого не затормозят никакие войны, даже если они, вроде нашей, будут длиться десятки лет.

Как видишь, дружок, твои звездочки нисколько не наводят меня на мрачные мысли. Наоборот, сынок, наоборот…

Мы еще никогда не слышали, чтобы Пятиокий говорил таким образом. Он произнес нам настоящую проповедь, только она была гораздо интереснее пасторской. После его слов я сразу же почувствовал на душе огромное облегчение. Поглядывая на звездочки, я уже как-то радостнее жмурился, а они, в свою, очередь, ярко сверкали высоко над головой и весело подмигивали мне.

Разумеется, тогда мы, выражаясь словами Матоуша, больше всего страдали от «зубной боли», то есть испытывали сотни неприятностей и мук, которые постоянно преследовали нас. Наши деньги скоро кончились, но если бы они и сохранились, то вряд ли было бы можно что-нибудь купить на них, — все подорожало по сравнению с прошлым временем в двадцать — пятьдесят раз. Если бы вы только взглянули на развалины разграбленных деревень и разбитых городков, на заросшие бурьяном поля, опустевшие хлева и обгорелые амбары, то сразу поняли бы, как трудно было раздобыть какой-нибудь кусок хлеба, — бренчи у вас деньги в кармане или нет.

Однажды днем, точнее сказать — ночью, мы подошли к какому-то большому городу; его названия я уже не помню. Города мы всегда предпочитали обходить стороной, — ведь почти в каждом из них стоял чей-нибудь гарнизон и для нас, дезертиров, встреча даже с «нашими», имперскими, солдатами была так же опасна, как и встреча с неприятельскими.

Поскольку мы видели, что обойти город до рассвета нам не удастся, то стали подыскивать себе уголок, где было бы можно переспать день. Пройдя еще несколько шагов, мы заметили небольшой каменный домик и, осторожно приблизившись к нему, удостоверились, что он не опасен для нас — у его стен не было видно ни одного оседланного коня и не стояло никакого оружия.

Мы забарабанили в дверь. Но никто не отвечал нам. Мы уже хотели ворваться туда силой, как вдруг за дверью послышались чьи-то шаги, а потом откликнулся чей-то мужской голос.

Пятиокий одним духом выпалил в ответ, кто мы такие и чего хотим. Он тут же объяснил, что, хотя мы и солдаты, но беглые и хозяину нечего пугаться нас, поскольку мы сами боимся настоящих солдат. Выслушав такое заверение Матоуша, хозяин начал с кем-то шушукаться, по-видимому, советуясь, как быть, и потом попросил нас минутку подождать. Через некоторое время нам открыл дверь мужчина средних лет, но уже совершенно седой.

По его лицу было видно, что он боится нас и не доверяет нам, и мы сообразили, что, прежде чем впустить нас, он спрятал всю свою семью в безопасное место.