Удивительные приключения Ноно - [23]

Въ большомъ очагѣ, въ глубинѣ комнаты, ярко горѣлъ хворостъ. Передъ очагомъ сидѣлъ старикъ; судя по виду, ему было не менѣе 80 лѣтъ. Это былъ отецъ фермера. Самъ фермеръ тоже сидѣлъ недалеко отъ очага и курилъ трубку. Тутъ же его сынъ, парень лѣтъ 30, чинилъ ивовую корзину.

Фермерша у стола рѣзала хлѣбъ и раскладывала его по чашкамъ, разставленнымъ въ рядъ передъ нею; въ котлѣ, подвѣшенномъ на крюкѣ, надъ огнемъ, кипѣлъ супъ. Невѣстка чинила бѣлье. Ея двое дѣтей — мальчикъ и дѣвочка — играли на полу, строя домики изъ прутиковъ.

— Такъ это ты, — сказалъ фермеръ, — просишься ночевать?

— Да, господинъ, — отвѣтилъ Ноно, немного испугавшись его грубаго голоса.

— А гдѣ же твоя музыка, на которой ты намъ обѣщался поиграть? Я ея не вижу.

Ноно вынулъ изъ кармана гармонику и заигралъ на ней.

Дѣти тотчасъ же бросили свои прутики и подошли послушать игру Ноно. Да и взрослымъ гармоника, какъ видно, доставляла не меньше удовольствія, чѣмъ дѣтямъ.

Толстая служанка только-что подоила коровъ и входила въ это время съ полнымъ ведромъ молока; она воскликнула:

— Ахъ, ты, чортъ! Вотъ хорошо-то мальчикъ играетъ!

Но тутъ фермерша, только-что разлившая по чашкамъ супъ, объявила:

— Садитесь ужинать, дѣти! Послѣ ужина будетъ еще время послушать.

Семья сѣла за столъ. Дали и Ноно мѣстечко и чашку супу.

Ноно быстро кончилъ свой супъ и съ жадностью голоднаго звѣря посматривалъ на капусту, поджаренную съ саломъ, которую фермерша начала накладывать изъ котла. Онъ надѣялся, что и ему дадутъ немножко.

Но когда фермерша одѣлила всѣхъ, сидящихъ за столомъ, котелъ оказался пустымъ, и Ноно съ тяжелымъ вздохомъ сталъ смотрѣть въ огонь, стараясь не видѣть и не слышать, какъ ѣдятъ хозяева вкусную капусту.

Наконецъ, хозяйка замѣтила, какъ онъ невольно провожаетъ глазами каждый кусокъ, подносимый ими ко рту, и она дала ему еще ломоть хлѣба и стаканъ кисловатаго сидра.

Когда фермеръ наѣлся, онъ всталъ, и всѣ поднялись слѣдомъ за нимъ изъ-за стола: остатки ужина убрали со стола, посуду вымыли, и слуги пошли во дворъ, чтобы посмотрѣть, не нужно ли что еще скотинѣ. Потомъ они вернулись одинъ за другимъ и усѣлись у очага.

Дѣти потребовали снова музыки, и Ноно началъ опять играть.

Когда мальчикъ кончилъ, фермеръ началъ его разспрашивать, откуда онъ и куда идетъ.

Ноно привыкъ уже, что въ этой странѣ всегда сначала старались разузнать про человѣка, кто онъ такой, а тогда ужъ рѣшались помочь ему, и онъ началъ свой разсказъ.

Старый фермеръ бровью не повелъ, пока Ноно разсказывалъ о говорящей птицѣ, о пчелахъ, превращающихся въ красавицъ, о жукахъ, приносящихъ землянику; но онъ чуть не лопнулъ со смѣху, когда Ноно началъ разсказывать про Автономію, гдѣ всякій работалъ, какъ находилъ нужнымъ, отдыхалъ, когда хотѣлъ, гдѣ плоды принадлежали всѣмъ, гдѣ всякій могъ брать изъ урожая, сколько ему нравилось, гдѣ всѣ были рады помочь другъ другу.

Фермеръ смѣялся до того, что чуть не задохся, и разразился припадкомъ кашля. Успокоившись немного, онъ спросилъ сына:

— Слышалъ ты когда-нибудь о такой странѣ?

— Спаси Владычица! Нѣтъ, не слыхалъ.

— Хе-хе! Хорошо бы у насъ пошли дѣла, кабы не было надъ людьми палки!

— И кабы пришлось ожидать, пока сосѣди соберутся помочь намъ пахать! Долго бы пришлось ожидать! — прибавилъ сынъ.

— Зато, навѣрное, не было бы недостатка въ помощникахъ при уборкѣ урожая. Каждый бы постарался собрать для себя побольше.

— По-моему, — сказалъ снова сынъ, — все это небылицы. Удивительно только, что мальчикъ сумѣлъ выдумать такія исторіи. Должно быть, у него мозги немного не въ порядкѣ, вотъ онъ и болтаетъ, что ему взбредетъ въ голову, самъ не понимая что.

Ноно смутно понималъ, что если фермеръ не находилъ достаточно рабочихъ рукъ, чтобы обрабатывать свои поля, то только потому, что онъ хотѣлъ оставить себѣ чуть не все, что давали ему земля и трудъ этихъ другихъ людей, но онъ былъ еще слишкомъ малъ и не умѣлъ высказать этого фермеру.

— Ну, ладно, — сказалъ онъ, — ты говоришь, что въ Автономіи нѣтъ денегъ, что каждый беретъ, что ему заблагоразсудится. А чѣмъ же платятъ полицейскимъ, которые васъ охраняютъ отъ воровъ?

— Я тамъ ни разу не видалъ полицейскихъ и не слыхалъ про воровъ.

— У васъ нѣтъ ни солдатъ, ни полевыхъ сторожей, ни полицейскихъ? Разсказывай сказки! Этакъ вы всѣ передрались бы между собою изъ-за того, кому попадетъ лучшій кусочекъ.

— Этого ни разу не случилось за все время, пока я тамъ жилъ. Я подрался только одинъ разъ, и то не изъ-за плодовъ, а изъ-за того, что былъ не въ духѣ. Но потомъ мнѣ было такъ стыдно, что я обѣщалъ больше никогда не драться.

— И тебѣ не надоѣдала работа? Признайся-ка лучше: если бъ ты не боялся Солидаріи и Лябора, ты бы радъ былъ радешенекъ попраздновать лишній разокъ, чѣмъ итти съ другими на работу?

— О нѣтъ, наоборотъ, мнѣ было бы ужасно скучно остаться одному, ничего не дѣлая.

Фермеръ съ недовѣріемъ покачалъ головою.

— Если бы ваши дѣти, — продолжалъ Ноно, — когда-нибудь пожалѣли о томъ, что подрались, то, право, они не стали бы драться такъ часто. А теперь вѣдь только колотушками вы ихъ и унимаете.

— Это-то вѣрно: если бъ не это, то они оба то и дѣло ссорились бы, какъ два воробья, — сказалъ сынъ фермера, съ любовью взглянувъ на двухъ своихъ дѣтей. А дѣти слушали разговоръ съ широко открытыми глазами.