Удивительные приключения Маулины Шмитт. Мое разрушенное королевство - [3]

Шрифт
Интервал

– Или под дождём, – говорю я.

– Или под дождём, – смеётся Сырный Генерал и так шлёпает меня по спине, что я аж кашляю.

Смеяться под дождём – в любом случае лучше, чем злиться на него.

Единственный плюс нашей новой квартиры – то, что она гораздо ближе к дедовой.



Глава 3

Анекдот для черепах

Улица закатана в асфальт, куда ни глянь – одни машины да живые изгороди, прямые и высокие, как зелёные стены. Только иногда по тротуару просеменит какая-нибудь старая перечница с бело-фиолетовыми волосами. Детей тут, кажется, вообще ни одного нет.

Наш сад – просто анекдот, только не смешной, а как раз наоборот, от него рычать хочется. Если лечь посередине и раскинуть руки-ноги – разом достанешь до всех четырёх углов.

Я кладу Ленни и Роя себе на живот, гляжу в небо и думаю: всё это – просто анекдот для черепах, а они ведь и смеяться-то не умеют. Посмеяться можно разве что над самими черепахами, когда они запутываются в салате или опрокидываются на спину и лежат так, дёргая лапами – оооочеееень меееедлеееенноооо, как в замедленной съёмке.



Человек, который укладывал меня спать, делал отличные блинчики, ругался, что книги навалены по всем углам, и вечно задевал за ножку кровати; человек, чьё имя я больше не произношу, называвший меня Малышкой, Котёнком и Маули, который по выходным сидел перед телевизором, а я ерошила ему волосы, и затылок у него пах молоком, – Тот Человек так и живёт в квартире с бело-синим диваном и засаленными выключателями, как будто такая огромная квартира предназначена для одного-единственного жильца, как будто она его, как будто это он – король Мауляндии, а не я собственной персоной (то есть её принцесса).

В том-то и есть самая-пресамая подлость – что всё досталось ему, а мы очутились непонятно где, в каком-то Пластикбурге, на какой-то дурацкой улице, где все соседи до того старые, что даже пошевелить пальцами-колбасками не могут, не говоря уж о том, чтобы быстренько катиться восвояси. Это против всякой логики, ведь нас двое, а он один. Как ни крути, а справедливость просто вопиет: он должен собирать свои вещички и отправляться куда подальше – он, а не мы с мамой. Этого я не понимаю во-о-обще!

Может, устроить Великий Мяв? Но тогда мама улыбнётся своей мамской улыбкой, и сделает какао, и скажет, чтобы я успокоилась, и погладит меня по голове, и будет говорить, что к новой квартире я привыкну и всё в порядке, – но ведь ничего! не! в порядке! Хоть вёдрами какао вари, а всё равно – это несправедливо и подло, подло, подло!

Я лежу в «саду», гляжу в небо и чувствую приближение взрыва: широко раскрывается пасть, под коленками тянет, в пятках щекотится, в затылке стучит, в животе что-то бродит, – сомнений нет, внутри собирается ярость и на подходе Истошный Мяв.



Слышу смех грузчиков, чувствую черепашьи лапы на груди, вижу изнутри свои закрытые веки, кроваво-красные на солнце. Дыши глубже, говорю я себе, держи всё под контролем. Ты ведь просто девочка, и солнце светит. Я твержу себе: «Какао, какао, какао». Ведь если Мяв вырвется сейчас на свободу, может что угодно случиться: может, новая квартира обрушится, синих дядек вышвырнет на улицу, с кустов облетят листья, деревья от крика согнутся до земли, у машин включится сигнализация и треснут стёкла, и маме потом придётся идти к соседям и объяснять, что её маленькая Паулина – на самом деле Маулина, принцесса Мау, у неё бывают приступы Мява, Ужасного Мява, Дикого Мява, Истошного и Неистового, да, такое бывает, но страшного в этом ничего нет и вызывать полицию совершенно ни к чему.

В НАШЕЙ квартире, на НАШЕЙ улице это знал каждый, а здесь приходится всё начинать сначала.

Глава 4

Сердце кита

Герр фон Мюкенбург ободряюще кладёт мне руку на плечо, и я говорю:

– Паулина.

– Паулина Клара Лилит, – говорю я. И чуточку тише рычу вдогонку:

– Паулина Клара Лилит Шмитт.

Два балбеса в первом ряду ухмыляются, как будто это смешно – иметь такое имя. А это совсем не смешно.

– А где тут имя, где фамилия? – спрашивает весельчак из первого ряда.

Герр фон Мюкенбург отвечает:

– Шмитт – это, несомненно, фамилия.

Да, Шмитт, думаю я. Не Шмитт-Лилит или Лилит-Шмитт. Лилит – это имя, такое же, как Клара или Паулина. Имён у меня целых три, спасибо большое. И вишенкой ко всему этому великолепию – Шмитт. Просто Шмитт. В фамилии ничего изменить невозможно. Даже родителям это не под силу. Она уж какая есть. Но суть вот в чём: если к самой обычной, рядовой фамилии добавить три необычных имени, она всё равно красивей не станет. И пусть мама и Тот Человек, чьё имя я больше не произношу, дали бы мне хоть пять имен, вроде Гретель или Филиппина, Роза, Скарлетт, Рюбецаль – фамилия-то останется Шмитт. Просто Шмитт. Такая до тошноты обычная фамилия; в этом городе Шмиттов, наверное, четыре тысячи восемьсот шестьдесят семь человек. Ну, примерно. Родителям явно хотелось создать совершенно особенный экземпляр рода Шмитт, раз они наградили меня аж тремя именами вместо одного.



Когда я над этим задумываюсь, то снова чувствую щекотку в пятках и под коленками, в них шевелится лёгкая ярость: я, значит, насовсем прикована к этим именам, придётся вечно таскать их за собой, а у меня уже сейчас спина болит!


Еще от автора Финн-Оле Хайнрих
Удивительные приключения Маулины Шмитт. В ожидании чуда

Письма Того Человека спрятаны в старой обувной коробке неизвестно где. Мама читала эти письма Маулине по утрам, когда ещё была Мауляндия, и было всё. Письма Того Человека маме о волшебной и настоящей любви! И слова обладали суперсилой, потому-то мама и была счастлива и здорова — тогда… Что если отыскать эту коробку? Тот Человек вспомнит все сокровища, всё то, почему родители были вместе — и очнётся? И всё вернется на свои места? Нужно действовать немедленно! Потому что Тот Человек теперь не просто единолично владеет Мауляндией, но и — приводит туда свою новую подружку… Срочно выяснить, что там происходит!


Рекомендуем почитать
Подвиг Томаша Котэка

Настоящее издание — третий выпуск «Детей мира». Тридцать пять рассказов писателей двадцати восьми стран найдешь ты в этой книге, тридцать пять расцвеченных самыми разными красками картинок из жизни детей нашей планеты. Для среднего школьного возраста. Сведения о территории и числе жителей приводятся по изданию: «АТЛАС МИРА», Главное Управление геодезии и картографии при Совете Министров СССР. Москва 1969.


Это мои друзья

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Том Сойер - разбойник

Повесть-воспоминание о школьном советском детстве. Для детей младшего школьного возраста.


Мой друг Степка

Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.


Алмазные тропы

Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.


Мавр и лондонские грачи

Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.