Удивительные приключения Марко Поло - [114]

— Мне не довелось убить кого-либо в бою, — ответил Марко. — Почему вы меня об этом спрашиваете?

На лице старика отразилось разочарование.

— Молчите, — приказал он строго и после долгой паузы добавил — Коготай-хан — герой. Когда мы с ним бросались в бой, враги дрожали.

Марко Поло решил, что правильнее всего будет не обращать внимания на странное поведение Эсень-Тимура.

— Коготай-хан велел вам передать мне привет? — Эсень-Тимур вновь погрузился в длительное размышление, а потом продолжал — Он послал ко мне гонца… Так, значит, вы отрубили голову этой змее Ахмеду?

Взяв со стола обвинительный акт, он протянул его Марко:

— Я не могу этого прочесть. Прочтите мне сами вслух, что бы я мог изложить его содержание нашему повелителю.

Глава Совета цензоров сел против Марко и с каменным лицом в течение двух часов слушал чтение обвинительного акта против Ахмеда. За это время никто не вошел в комнату. Близился вечер, тени сгущались, буквы плясали перед глазами Марко, он с напряжением переводил с листа катайский текст на монгольский, и от этого у него разболелась голова. Марко вздохнул с облегчением, когда произнес наконец последнюю фразу.

Лицо Эсень-Тимура по-прежнему ничего не выражало.

— Я вас выслушал, — сказал он. — Наш повелитель нуждается сейчас в покое. Завтра я расскажу ему обо всем. А теперь вы можете удалиться, но вам нельзя выходить из парка.

Марко Поло покинул комнату с двойственным чувством. Он и сам не знал, умно он вел себя или глупо. Старая лиса держалась так, что все оставалось неясным. Но в глубине души Марко чувствовал, что дело обстоит не так уж плохо, и это чувство укреплялось, когда он вспоминал слова старика: «Так, значит, вы отрубили голову этой змее Ахмеду?»

Слуга указал Марко отведенную ему комнату. Когда Марко направился в парк, чтобы немного пройтись, за ним последовало четыре телохранителя, которые не выпускали его из виду во время прогулки.

На следующее утро Марко проснулся на рассвете.

«Что будет с моими стариками, если Хубилай-хан приговорит меня к смерти? — думал Марко. — Попадут в немилость? Потеряют все свое состояние?»

— Повелитель отдыхает в павильоне Ладана. Я ему все рассказал. Он ждет вас, — сказал Эсень-Тимур. — Он играет павлиньими перьями… Повелитель плохо спал.

«Что ему от меня надо? — думал Марко Поло. — Он что, хочет меня напугать?»

На боку у Эсень-Тимура, как обычно, висел короткий меч, рукоятка которого была украшена накладным золотом и драгоценными камнями.

Было еще очень рано, день только начинался — долгожданный час для человека, страдающего бессонницей, но и час казни.

Ветки огромных деревьев, росших вдоль аллеи, смыкались. Эсень-Тимур и Марко оказались под зеленым шатром. Между стволами стояли стражники, такие же прямые, недвижимые и молчаливые, как деревья.

«Не может быть, чтобы для меня все кончилось, — думал Марко Поло. — Ведь это означало бы смертный приговор для Сю Сяна и для Чжанъи».

Они шли между двумя шеренгами стражников, и от этого рождались тяжелые мысли. Не пойдет ли он в оковах назад по этой аллее?

— У вас нет причины радоваться, — сказал вдруг Эсень-Тимур.

Марко Поло рассмеялся.

— Вы хотите меня запугать, Эсень-Тимур? — спросил он. — Я ни в чем не раскаиваюсь.

И Марко замедлил шаг, как бы желая показать, что не торопится узнать решение своей судьбы.

— Но и печалиться нет причины, — добавил хитрый советник.

«Если мои старики потеряют все свое состояние и им придется вернуться в Венецию бедными людьми, — думал Марко Поло, — это будет для них страшнее смерти… Ничего, отец, все обойдется», — твердил он мысленно, чтобы хоть немного себя подбодрить.

— Вон павильон Ладана, — сказал Эсень-Тимур, указывая на легкое строение цвета слоновой кости, стоящее посреди усеянной цветами лужайки. Они дошли до конца аллеи. Широкая тропа вела к воротам павильона.

— Подождите здесь, господин Марко Поло, — сказал Эсень-Тимур. — Я сообщу повелителю о вашем приходе.

Повелитель полулежал на кушетке черного эбенового дерева. Седая борода свисала ему на грудь. Левой рукой он опирался на большую подушку, а в правой держал кубок с вином. У его ног, прямо на ковре, сидела девушка и перебирала струны домры.

Повелитель поднес кубок к губам, залпом осушил его, а потом швырнул на пол. Повсюду — на ковре, на кушетке, на столике — лежали павлиньи перья.

Собачонка с белой как снег шерстью и острой умной мордочкой стояла у столика. Стены покоев были обтянуты расписанным шелком: серая цапля парила над озером, поросшим тростником; над широкой рекой летали птицы; холмистые берега на фоне бледного неба создавали впечатление бесконечного одиночества. У подножия большой скалы, возле сосен, приютились две хижины. Одна картина сменяла другую — пейзажи, пагоды, птицы, но нигде не был изображен человек.

Марко Поло быстрым взглядом окинул комнату и опустился на колени рядом с Эсень-Тимуром, ожидая, пока император заговорит.

Сердце его билось ровно. В углу служанка жарила на вертеле кусочки мяса. Тонкий аромат пряностей разносился по всей комнате.

— Не надо больше играть, — приказал Хубилай-хан.

Девушка с домрой трижды поклонилась и вышла.

— Тимур и Марко Поло, — обратился великий хан к стоявшим на коленях, — сядьте.