Удивительные истории о мужчинах - [5]

— А я не про бутерброд, может, а про тебя. Бутерброд — так, прикормка, а сейчас мы с боцманом тебя за борт выкинем.

— Мостик, штурману!

— Есть штурман!

— Для своевременного занятия полигона рекомендую курс триста десять и скорость двенадцать узлов.

— Курс триста десять утверждаю, скорость двенадцать отставить, считай на восемь, пока туман не растает!

— А что там с туманом?

— Клубится уже — сейчас осядет.

А туман и правда уже начал оседать. Похандрив, природа, видимо, подумала: ну и ладно, ну и пусть дальше не ждут от меня милостей, а берут их собственными руками и, начав выкатывать на горизонте солнышко, уже расцвечивала туман поверху заревом, собирала его в тугие комки и топила в море. День обещал быть погожим.

Дело было не в бобине

— Скучно мы что-то плывем, — побарабанил пальцами по столу командир дивизии, и я прямо почувствовал, как прошелся по моему затылку его взгляд, — да, ребята?

«Ну хуй его знает, товарищ командир дивизии! Так-то да: медведи на велосипедах с балалайками по отсекам не пляшут, но вот чтоб прямо скучно, то вряд ли!» — можно было бы так ответить ему, если бы он не был контр-адмиралом, на флоте не существовало бы субординации или, например, до этого мы не знали, чем все это обычно заканчивается.

После прошлых раз, когда ему становилось скучно, мы:

— фактически отрабатывали заклинку кормовых горизонтальных рулей на погружение;

— чуть не утонули, оттого что, как бы откачивая из уравнительной цистерны, на самом деле принимали в нее;

— всплывали раком потому, что часть клапанов продувания оказались на ручном управлении;

— почти подняли бунт из-за лепки пельменей вместо сна;

— чудом не остались до сих пор висеть на якоре где-то в Баренцевом море.

И это так, без всяких мелочей, которые досаждали, но крови не портили. К концу второго месяца плавания оно да, не так весело, как в самом его начале: все слабые места уже себя проявили, были вылечены, механизмы и системы работали как часики, и с выпученными глазами в рваном РБ по кораблю действительно никто уже не носился, ключей друг у друга не просил и мозговыми штурмами не занимался. Даже к трех-, четырехчасовому режиму сна организм уже привык, хотя нет, не привык, а, скорее, смирился и так уж и быть терпел — раз надо. В сауне стали появляться механики, и даже пару случаев было, о, Вася, так и ты с нами в море пошел, надо же! Но чтоб прямо кто-то страдал от того, что его не веселят… ну не знаю, не знаю.

— Меня штурман в штурманскую вызывает! — объявил старпом и скрылся в штурманской.

И когда это они со штурманом успели изучить телепатическую связь?

— Так, — опять побарабанил пальцами комдив, и я внутренне приготовился: барабанил он пальцами прямо у меня за спиной, а кроме нас с ним в центральном остались Антоныч, которого комдив никогда не трогал вообще из чувства глубокого к нему уважения, секретчик на вахтенном журнале, которого не трогал вообще никто, и двое рулевых, которые, проснувшись, немедленно схватились за рукоятки управления рулями, хотя те стояли в автомате и на рукоятки не реагировали. Ну, думаю, раз у рулевых прокатывает, попробую и я! И как давай активно на кнопки нажимать…

— Думаю я, Антоныч, что надо расширять техническую грамотность наших офицеров, как ты считаешь?

— Абсолютно правильно, тащ комдив! И углублять тоже! А то с шириной у нас более-менее, а глубины часто не хватает!

— А вот правильно! И начнем мы, пожалуй…

…Нажимаю проверку ламп, проверку закрытого положения арматуры, собираю схему откачки с одного борта через другой — лампочки то красные, то зеленые, то желтые, то горят ровным светом, то мигают, ну красота же, ну что он — не видит?

— …А вот с Эдуарда и начнем.

Нет — выходит, что не видит.

— Тэ-э-э-э-эк. По трюмному дивизиону спрашивать его смысла нет, тут он все знает…

— Хуй там, — шепчет Антоныч, — он киповец и в трюмных делах как свин в апельсинах!

Делаю Антонычу обиженные глаза — ну в одном окопе же сидим, ну что за подставы-то?

— …С электричества, что ли, начать?

А вот это вот зря он так — в электричестве корабельном не всякий электрик без описания обойдется, а уж я-то…

— А он электрик же по специальности, — выручает Антоныч, — тоже, думаю, не завалите!

— Я-то и не завалю?

— Нет, вы-то завалите, но, в общем, я бы на вашем месте, если позволите, начал бы со средств движения корабля!

О, вот это, я понимаю, взаимовыручка! Там-то простота, когда разберешься, а я в этом как раз недавно разобрался, да и одно дело, если бы меня механик по образованию пытать собирался, а тут — люкс, что, я ему не навру, чуть что?

— Ну как скажешь, Антоныч! Эдуард! А доложи-ка мне, будь так любезен, устройство ГТЗА, если тебя это, конечно, не затруднит!

— Есть! — отвечаю. — Доложить устройство ГТЗА!

Достаю листок и, с трудом сдерживая себя, чтоб не насвистывать от облегчения, начинаю чертить принципиальную схему. Черчу секунд пять — как раз первый квадратик успел нарисовать.

— Ну? Чего молчишь?

— Схему рисую!

— Какую схему?

— Какую задано, ту и рисую — ГТЗА!

— Покажь! — смотрит на мой квадратик. — Да ну! Схему ГТЗА любой школьник нарисует!

Не знаю, как там у них было в школах Витебской области, но у нас, в Минской, я в школе даже и слов-то таких: «ГТЗА» — не знал.