Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции - [9]

— Я не стану утаивать, кто я такой, — сказал он. — Зовут меня Нильс Хольгерссон, я сын крестьянина-арендатора. До самого нынешнего дня я был человеком, но утром…

Закончить ему не удалось. Стоило ему только сказать, что он был человеком, как гусыня-предводительница отступила, на три шага назад, а остальные гуси и того дальше. Вытянув шеи, они сердито зашипели на мальчика.

— Это я почуяла с той самой минуты, как увидела тебя на здешнем берегу, — молвила Акка. — А теперь убирайся, да поскорее! Мы не потерпим среди нас человека!

— Быть того не может, чтобы вы, дикие гуси, боялись такого кроху, — заступился за мальчика гусак. — Завтра он, ясное дело, отправится домой, но нынче ему придется заночевать здесь, среди нас. Неужели кто-нибудь из нас возьмет грех на душу и допустит, чтобы этакий бедняга сам защищался ночью от лиса или от ласки?

Дикая гусыня снова подошла ближе, но видно было, что она с трудом преодолевает страх.

— Я научена бояться всякого, кто называет себя человеком, велик он или мал, — сказала она. — Но коли ты, белый гусак, поручишься, что этот малыш не причинит нам зла, так и быть, пусть остается на ночь! Однако же, сдается мне, наше ночное пристанище не годится ни тебе, ни ему: ведь мы собираемся заночевать на плавучей льдине посреди озера.

Этими словами гусыня надеялась поколебать решение гусака. Но не тут-то было!

— Вы очень благоразумны, раз выбрали такое надежное место для ночлега, — похвалил Мортен диких гусей.

— Ладно! Но ты в ответе за то, что этот человек завтра отправится домой.

— Тогда придется и мне с вами расстаться. Да, да, и мне тоже, — молвил гусак. — Я поклялся не бросать его.

— Ты волен лететь куда вздумается, — сказала гусыня-предводительница и, поднявшись в воздух, перелетела на льдину посреди озера. Остальные гуси один за другим последовали за ней.

Мальчик был удручен тем, что из его путешествия в Лапландию ничего не получится, и вдобавок он боялся ночевать на холодной льдине.

— Час от часу не легче, Мортен, — пожаловался он гусаку. — Мы ведь околеем с холоду на этой льдине!

Но гусак не пал духом.

— Не бойся! — утешил он мальчика. — Только собери побольше сухой травы. Сколько сможешь.

Когда Нильс набрал полную охапку сухой осоки, гусак, схватив его за ворот рубашки, перенес вместе с травой на льдину. Дикие гуси уже спали там стоя, спрятав клюв под крыло.

— Расстели-ка траву, чтоб я мог встать на нее, не то лапы ко льду примерзнут! — попросил Мортен. — Помоги мне, я помогу тебе!

И едва Нильс выполнил его просьбу, как гусак снова подхватил его за ворот рубашки и сунул к себе под крыло.

— Тебе будет здесь тепло и уютно, — сказал он и крепче прижал мальчика крылом.

Усталый мальчик глубоко зарылся в гусиный пух и ничего не ответил. Ему и впрямь было тепло и уютно, и он мгновенно уснул.

НОЧЬ

Правду говорят, что весенний лед всегда ненадежен и доверяться ему нельзя. Среди ночи плавучая льдина переместилась по озеру Вомбшён и одним краем прибилась к берегу. Случилось так, что Смирре-лис, живший в ту пору на восточном берегу озера, в парке замка Эведсклостер, приметил диких гусей еще вечером. Отправившись ночью на охоту, он увидел эту льдину. Такая удача ему и не снилась! И лис прыгнул на льдину, надеясь поживиться.

Только Смирре подкрался к стае, как — вжик! — поскользнулся. Его когти громко царапнули по льду. Гуси проснулись и захлопали крыльями, намереваясь взлететь. Но куда им было состязаться в ловкости со Смирре! Лис рванулся вперед словно стрела, выпущенная из лука, и успел схватить одну из гусынь. Волоча ее за крыло, он кинулся обратно на берег.

Однако в ту ночь дикие гуси, на их счастье, были не одни на льдине. Хоть и маленький, а все же нашелся у них защитник! Когда белый гусак расправил крылья, мальчик упал на лед и проснулся. Ошарашенный, он некоторое время сидел, не понимая, отчего такой переполох. Но увидев, как по льдине, держа в зубах гусыню, бежит коротколапый песик, мальчик ринулся следом, чтобы отнять гусыню. Белый гусак успел крикнуть ему вслед:

— Берегись, Малыш-Коротыш! Берегись!

«Чего бояться такого маленького песика?» — подумал мальчик и помчался что есть духу.

Услыхав стук деревянных башмачков Нильса, дикая гусыня, которую волочил Смирре-лис, не поверила своим ушам. И как ни худо ей было, подумала: «Смешно, этот малявка надеется отнять меня у лиса! Кончится тем, что он свалится в какую-нибудь промоину».

Но мальчик отчетливо различал в темноте каждую трещину, каждую полынью и храбро их перепрыгивал. Ведь у него был теперь зоркий глаз домового, он хорошо видел в ночном мраке.

Меж тем Смирре-лис уже карабкался по береговому откосу в том месте, где причалила льдина.

— Брось гусыню, ворюга! — закричал ему мальчик.

Смирре не знал, кто кричит, но не стал оглядываться и терять время, а лишь ускорил бег.

Он помчался в густой буковый лес; мальчик, не думая об опасности, последовал за ним. Он не мог забыть, с каким страхом и презрением встретили его вечером дикие гуси. Пусть же знают, что человек, даже маленький, стоит большего, нежели все прочие создания на земле.

Время от времени мальчик кричал «псу», чтобы тот бросил добычу