Удивительная сила животных - [32]

Каким образом устанавливается связь с животным? Как правило, это всего лишь вопрос времени. И я не верю, что только некоторые люди обладают врожденной способностью разговаривать с животными, просто у остальных уходит чуть больше времени на то, чтобы понимать животных и наблюдать за ними.

Я сижу и наблюдаю за Мэг, смотрю на ее уши и выражение на морде, на то, как она наклоняет голову, чтобы слушать. Почему животные должны «мыслить» в человеческих терминах, когда у них уже есть более тонкий и прекрасный язык для общения? Если вы найдете способ общаться с животными и будете воспринимать их серьезно, как своих друзей, тогда вы мгновенно сможете определять, когда им больно, будете знать об их чувствах и страхах, и они обязательно оценят ту связь, которую вы им предлагаете.

У Анны О’Кэллахан из Каунти Мит в Ирландии был сын, тихий чувствительный молодой человек, который, как Дронма, мог «разговаривать» с животными.

Мой сын Мартин всегда любил животных, и с раннего возраста все, о чем он мечтал, — это стать ветеринаром, чтобы помогать им. У него складывались особые отношения с животными; они просто доверяли ему, и он всегда находил способ общаться с ними. Я видела, как к нему подходила дикая рычащая собака, но, приблизившись, вдруг останавливалась и разрешала себя погладить. Когда он вырос, у него был маленький белый терьер Джека Рассела по кличке Сноуи, который прожил с нами шестнадцать лет и которого он любил больше жизни.

Он почти закончил колледж и проходил практику в ветеринарной клинике, когда услышал, что одному провинившемуся псу по кличке Спарки нужен новый дом. Колли принадлежал фермеру, но однажды погнался за коровой на ферме и теперь сидел на цепи возле дома, а через четыре дня хозяин собирался вообще его усыпить. Мартин убедил фермера отдать ему Спарки, и пес сильно привязался к нему.

Так как четыре дня в неделю Мартин жил в колледже и его не было дома, мы с мужем присматривали за Спарки, но каждую пятницу в пятнадцать тридцать пес запрыгивал на скамейку в саду и смотрел сквозь заднее окно, ожидая момента, когда Мартин зайдет в прихожую. Он не двигался с места до тех пор, пока не видел, что Мартин пришел. Вы могли встать прямо перед ним, и тогда он выглядывал из-за вас, можно было предлагать ему еду, но он ее не брал. Он мог ждать там по три часа, пока его хозяин не приходил домой. Все, что его волновало, — увидеть Мартина, и если мой сын притворялся, что не видит собаку, Спарки начинал стучать в окно, пока хозяин не обращал на него своего взгляда.

Мартин всегда был привлекательным и чувствительным юношей, и хотя страдал от тяжелой депрессии, изо всех сил старался помогать всем вокруг. Он был членом Общества предотвращения насилия по отношению к животным в Дублине и надеялся, что когда станет квалифицированным врачом, то сможет посвятить свою жизнь заботе о животных. Иногда он принимал лекарства, но когда ему становилось лучше, он уверял меня, что прекрасно себя чувствует и постарается обойтись без таблеток. Но потом ему снова становилось хуже, он отдалялся ото всех, а меня уверял, что с ним все в порядке.

Когда у него начинался приступ депрессии, Спарки окружал его повышенной заботой; если я пыталась погладить Мартина по плечу или потрепать по волосам, Спарки протискивал свою голову между нами и отталкивал меня, а потом становился лапами ему на плечи и опускал голову рядом с головой моего сына.

За несколько месяцев до того, как Мартин должен был получить диплом, Спарки вдруг стал лаять по вечерам и до поздней ночи. Сначала мы думали, что это он волнуется из-за резких хлопков фейерверков — дело было в конце октября и начале ноября. Но он продолжал лаять и недели спустя, вплоть до декабря, и это сводило нас с ума.

Моя бабушка говорила, что собаки лают, предвещая чью-то смерть, и я думала, что Спарки лает потому, что в дом приходит много духов, которые ходят быть с семьей. Мартин тогда, в декабре, за девять недель до сдачи последних экзаменов был занят своими делами. В течение последних месяцев ему постепенно становилось все хуже и хуже и, несмотря на то, что доктор надеялся на его скорое выздоровление, антидепрессантов, которые он принимал, было недостаточно, чтобы справиться с болезнью.

В то утро, когда Мартин покинул нас и мы собирались его похоронить, Спарки был в саду. Его с телом хозяина разделяли стены трех комнат, но он выл, выл и выл, подняв морду. Мужу пришлось оставить свой печальный пост у гроба, выйти и постараться успокоить собаку.

На поминках, если на ком-то, кто выходил в сад, были вельветовые брюки — такие всегда носил Мартин, — Спарки начинал рычать на него. Он красивый тихий пес и до этого никогда не делал ничего подобного.

Через несколько дней после похорон мой второй сын Фергал решал отвести Спарки на кладбище, чтобы посмотреть, изменится ли его поведение, и поймет ли он, куда ушел Мартин. Я отвезла их, и, когда мы вышли из машины, Фергал взял пса на поводок и сказал, чтобы он шел туда, куда ему захочется. Пес потянул его прямиком к могиле Мартина, там он сел, повернувшись спиной к надгробию. Он сидел там и просто смотрел в небо. Сейчас, когда мы берем его на кладбище, он отказывается идти к могиле, как бы мы его ни уговаривали.