Удивительная история прошлого в жизнеописаниях и хронике событий. - [7]

Хасан-паша должен был вскоре (в октябре 1787 г.) покинуть Египет из-за русско-турецкой войны. В помощь Исма'ил-бею Хасан-паша дал вооружение, боеприпасы и несколько сот турецких солдат.

По достигнутой договоренности Ибрахим-бей и Мурад-бей должны были оставаться в Верхнем Египте и не вступать в Каир.

Второй том хроники содержит исчерпывающий материал экспедиции Хасан-паши. Ал-Джабарти раскрывает демагогический характер деятельности Хасан-паши, заявлявшего о своем намерении «освободить» Египет от мамлюкской тирании.

Большой интерес представляет характеристика организованного турками ограбления страны, усиления налогового бремени, что вызвало всеобщее недовольство египтян. По свидетельству ал-Джабарти: «Из приезда Хасан-паши в Египет и отъезда его ничего, кроме вреда, не получилось. Он не отменил вновь введенные поборы, не положил предел произволу. Больше того, он узаконил злоупотребления и вновь введенныю поборы. До него все это скрывалось из опасения, что все станет известно Порте, и все отрицалось. Возлагавшиеся на Хасан-пашу надежды и иллюзии оказались утрачены.

По прибытии Хасан-паши в Египет стал гибнуть скот, а ведь на нем свет держится. Хасан-паша усилил притеснения. Повышенные поборы, которые Хасан-паша по приезде отменил, он затем, по совету Исма'ил-бея, восстановил. Их называли налогами освобождения. Хасан-паша учредил дополнительные налоги, а оставленные старые налоги именовались отмененными налогами и [налогом] ат-тахрир. Сверх основного поземельного налога — хараджа — во многих провинциях стали собирать [новые налоги]: ал-мудаф, ал-баррани, ава'ид ал-к-ашифийа и [другие] многочисленные поборы. Повысили [налоги] ат-тахрир, мал ал-джихат и прочие» (т. II, с. 146–147). С великолепной иронией ал-Джабарти заключает:

«Если бы [по приезде в Египет] Хасан-паша умер в Александрии или в Розетте, то население [Египта] жалело [20] бы умершего, воздвигло бы на его могиле мазар-усыпальницу, которая стала бы местом паломничества» (т. II, с. 147).

Исмаил-бей правил недолго — в 1790 г. вспыхнула свирепая чума. В Каире она уносила ежедневно в среднем свыше тысячи человек. Случалось, что трижды в день приходилось назначать административных лиц.

Исма'ил-бей погиб от чумы в 1791 г. Шайх ал-баладом был провозглашен наперсник Исмаил-бея Осман-бей ат-Топал. Он счел за благо призвать в Каир Мурад-бея и Ибрахим-бея, вступивших в город и августе 1791 г. Хасан-бею ал-Джиддави пришлось бежать в Верхний Египет.

Восстановлению деспотического правления двух эмиров сопутствовал страшный голод (т. II, с. 238–239). Тирания двух беев восторжествовала отныне надолго — вплоть до вторжения в Египет Бонапарта. В некрологе Ибрахим-бея ал-Джабарти так характеризовал длительный период их совместного с Мурад-беем правления:

«Их обуяли самообольщение и беззаботность относительно послсдствий поступке», они недооценили своих врагов, и руки их протянулись к имуществу и товарам европейских купцов — французских и других, они захватывали их без оплаты, презрительно относясь к владельцам. Они перестали придавать значение своему султану и уважать его, хотя и провозглашали, что состоят у него в подчинении. Они нарушали его указы и воздерживались от уплаты в его казну денег, пренебрежительно относились к вали, пашам, мешали им управлять, распоряжаться делами, опекали их, а те суммы, которые доходили к этим последним, выглядели милостыней. Так было до тех пор, пока в 1200 [1785-6] г. против них не двинули Хасан-пашу ал-Джазаирли. Он прибыл уже известным образом и при помощи черни изгнал эмиров из города в Верхний Египет, и они были опозорены. Затем в 1206 [1791-2] г. они возвратились к власти и восстановили прежний порядок и даже превзошли его в нарушении границ дозволенного.

…Положение продолжало ухудшаться, и ужасы следовали один за другим, пока не произошли потрясения основ Египта и эмиры совсем не утратили уважения»,(т. IV, с. 264).

Приведенные высказывания ал-Джабарти характеризуют самого хрониста. Перед нами не бесстрастный летописец событий. Описывающий с исключительной объективностью все, что привлекает его внимание, ал-Джабарти вникает в самую суть жизни, дает волю чувствам жалости и гнева, возвышает свой голос против самоуправства и произвола. [21]

Если будущий исследователь осуществит сформулированную Д. Айалоном задачу и объединит материал биографий с материалом хронологическим, то даст ясную картину этого периода новой истории Египта.

Вопрос о русском переводе встал еще при жизни главы советской арабистики — академика И. Ю. Крачковского. По этому поводу автору этих строк он писал:

«Возникшая у Вас идея перевода всего последнего тома мне представляется настолько удачной, что даже как-то удивляешься, почему она до сих пор не приходила у нас в голову. Им так часто приходится пользоваться всем занимающимся Египтом, и он настолько важен, что было бы пора иметь его на русском языке. Дело это, конечно, не легкое и в смысле терминологии и просто лексики (недаром Кремер в своих „Бейтрегэ" собирал встречающиеся у него редкие слова), но, во всяком случае, предприятие очень достойное.