Удиви меня - [70]

– Интересное местечко? Типа экологического садика? – многозначительно протягиваю я, не до конца уверенная, что Дэн приметит мою подковырку. Хочу добавить: «Наверняка желающие понянчиться с твоей змеюкой на время каникул уже стоят в очереди», но Тесса вбегает на кухню, глаза вытаращены, как две маленькие луны.

– Маамааа! – воет она. – Маамааа! Мы потеряли нашу раке-е-е-ту!

В глазах профессора Рассела можно было заметить едва блеснувшие искорки смеха, когда я появилась на его пороге вместе с Тессой, вся раскрасневшаяся от стыда. Интересно, слышал ли он, как я только что орала на Дэна? Господи, наверняка слышал. Он же не глухой. Вероятно, они сидели с Оуэном и слушали наши разборки, будто это очередной эфир «Арчеров»^[34].

– Здравствуйте, – вежливо улыбаюсь я. – Прошу прощения за беспокойство, но, я думаю, ракета моей дочери приземлилась на вашу оранжерею. Примите мои искренние извинения.

– Моя игрушечная ракета, – уточняет Тесса, крепко сжимая мою руку (Тесса была полна решимости отправиться со мной в эти папоротниковые джунгли, чтобы забрать несчастную ракету из логова «львов»).

– Ой-ей, – вздыхает профессор, и глаза его застилает мутная пелена. Держу пари, он сейчас вспоминает Дэна, разбившего стекло оранжереи в попытке достать футбольный мяч.

– Я принесла вот это, – поспешно добавляю я, махая перед ним нашей метлой с раздвижной ручкой. – Попробую подцепить ракету этой штукой. Обещаю, я буду очень аккуратна. Если у меня не получится, вызову мойщика окон.

– Хорошо-хорошо. – Губы профессора Рассела трогает тихая улыбка. – Давайте попытаем счастья, как говорят.

Профессор Рассел приглашает нас с Тессой зайти в дом, и, каюсь, я все время в любопытстве глазею по сторонам. Поразительно. Как много у него книг! Сотни. Тысячи. Мы проходим через небольшую кухоньку и крошечный зимний сад (так и хочется развалиться на уютных мягких креслах от Ercol и послушать старое радио). Затем ведет нас в обычный сад, где в центре, словно стеклянная башня из какого-то фэнтези-фильма, возвышается оранжерея. Это модернистская структура из металла и стекла; будь там внутри камин с трубой или кухонная печь, можно было бы запросто фотографировать это место для журнала современных интерьеров.

Я уже вижу нашу ракету, совершенно неуместную здесь, нелепо свисающую со стеклянной крыши, но взгляд мой прикован к тому, что находится внутри стеклянной башни. Это место совсем не похоже на обычную, заурядную оранжерею с рассадой помидорчиков, цветочными клумбами и коваными железными скамьями. Все это напоминает лабораторию, таинственное обиталище безумного (или нет) ученого, алхимика. Современного алхимика. Строгие ряды подписанных горшочков, в которых, как мне кажется, один и тот же папоротник на разных стадиях роста. И компьютер. Нет, два компьютера.

– Удивительно, – выдыхаю я, когда мы приближаемся. – Это все одно и то же растение?

– Они все разновидности папоротника, – объясняет профессор Рассел, едва заметно улыбнувшись, будто только что выдал шутку, понятную лишь ему самому (и возможно, его растениям). – Папоротники – мой научный интерес.

– Смотри, Тесса, – указываю на зеленые лапы папоротников, отбрасывающие тени на стекла. – Профессор Рассел написал книги об этих папоротниках. Он знает о них все.

– Знаю все? – повторяет профессор Рассел. – Что вы, что вы! Я только начинаю постигать тайны, которые они скрывают.

– Ты ведь изучала природоведение в школе, да, милая? – обращаюсь я к Тессе. – И даже сама вырастила кресс-салат. – Мне вдруг стало интересно, сможем ли мы заставить профессора Рассела прийти в школу девочек на «День интересных людей». Мне бы не помешало подзаработать плюсиков в родительскую карму.

– Растениям нужна вода, – как по сигналу начинает излагать Тесса. – Растения тянутся к свету, чтобы расти.

– Совершенно верно. – Отеческая улыбка заиграла на губах профессора Рассела, а я сама чуть ли не раздуваюсь от гордости. Моя пятилетняя малышка обсуждает ботанику с оксфордским профессором!

– Люди тоже тянутся к солнышку, чтобы расти? – в своей смешливой манере вопрошает Тесса.

Я уже собираюсь сказать: «Конечно, нет, милая!», и обменяться с профессором Расселом понимающим взглядом, но тот внезапно мягко произносит: «Да, моя дорогая. Думаю, так и есть».

О̓кей, это многое говорит о нем.

– Правда, каждый из нас может тянуться к разному свету, не всегда солнечному, – продолжает он, мечтательно отведя глаза в сторону. – Иногда нашим светом может быть вера, или идеология, или даже другой человек. В конце концов, все мы стремимся вырасти в Человека.

– Мы вырастаем в человека? – Тесса думает, что забавный старичок шутит.

– Да, в Человека с большой буквы. – Взгляд профессора устремлен на что-то за моим плечом, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как к нам по тропинке приближается Оуэн.

Я еще никогда не видела Оуэна так близко, и от чего-то в его внешности у меня перехватывает дыхание. Он кажется таким прозрачным, призрачным. Тщедушнее и болезненнее, чем я его помню. На голове его почти не осталось волос, а руки кажутся не толще ручки метлы в моих руках.

– Доброе утро, – здоровается он очаровательным хриплым баритоном. – Я лишь хотел узнать, не хотят ли наши гости кофе.