Ударом на удар - [19]

Он внимательно, рискуя получить очередной удар по почкам или в челюсть, посмотрел на вымогателя. Три прорези – две для глаз и одна – для рта – не давали возможности разглядеть бандита.

– Чего уставился? – Парень долбанул Веселовскому кулаком в челюсть и разбил ему губу.

Гендиректор принялся стирать кровь, испуганно косясь на бандита.

– Пиши, мать твою, не то зубы выбью! – заорал парень, махая в воздухе пистолетом.

Веселовский напряг зрение. В документе говорилось, что он, Веселовский, продает пятипроцентную долю комбината «Нефтьоргсинтез» фирме «Трейд-сервис». У Веселовского не было сомнений, что это какая-то липовая контора.

– А деньги? Здесь указана сумма...

– Тебе еще и деньги? – усмехнулся командир. – Ты платишь своим спокойствием.

– Но... – растерянно завращал глазами Веселовский, – это ж грабеж!

– А ты думаешь, мы с тобой пришли сюда в бирюльки играть. Не канючь, подписывай.

Веселовский сдался. Он решил подписать. Черкнув свою подпись, он протянул документ своему мучителю. Парень посмотрел на лист и удовлетворенно хмыкнул. Он взял документ и, осторожно сложив его вчетверо, сунул в карман бесформенных шорт.

– Ну, живи, дядя, – усмехнулся он, – ментов впутывать не советую, не то ты и твоя баба будете кормить червей на кладбище.

Они исчезли так же бесшумно, как и появились. Веселовский схватился за голову. Он уже не обращал внимания на текущую из губы кровь, которая капала на простыню.

– Дай-ка я вытру, – пришедшая в себя Люба решила поухаживать за Александром Михайловичем.

– Оставь, – отшвырнул он ее руку, – я разорен, я разорен!

Он сидел на кровати, раскачиваясь из стороны в сторону, как буйнопомешанный. Мысли его снова вернулись к Полунину. Неужели их ждал такой вот конец? Неужели все сделанное ими пойдет прахом? Кто эти люди, задумавшие завладеть «Нефтьоргсинтезом»? В том, что за этой акцией последуют новые разбойные дела, у Веселовского сомнений не было. Он был научен горьким опытом. Слишком лакомым куском было их предприятие. Даже такой крутой московский чиновник, как Томашевский, пытался однажды подмять под себя завод. Веселовский верил только в то, что «спасение утопающих – дело рук самих утопающих», поэтому не переставая думал о Полунине. Где он? Жив ли, и если жив, чем занимается? Представить себе Владимира бездеятельным Веселовский не мог. И все же у него закралась мысль: уж не похищен ли Полунин? Может, его держат в каком-нибудь сыром подвале?

Люба хотела было уйти, но, вспомнив, что за окном ночь, передумала. Перспектива же ожидания рассвета в компании с этим спятившим от отчаяния начальником ее тоже пугала. Не придя ни к какому решению, она свернулась калачиком, повернувшись лицом к окну, и закрыла глаза. Тупое бездействие сковало ее. Но в голове с отчаянной быстротой защелкало: если он, как он говорит, разорен, то это значит, что теперь ему будет нечем платить ей, следовательно, она даром теряет с ним время. Завтра она расстанется с Александром, без денег он ей неинтересен.

* * *

Вернувшись в камеру, Полунин забрался с ногами на кровать и прислонился к стене. Он сидел, глядя прямо перед собой, и ничего не видел. «Славка, Славка, как же это ты?» – крутилась в голове неотвязная мысль. Владимир ругал себя за ту вспышку в ресторане, понимая, что запоздалые раскаяния делу не помогут. Никто теперь не вернет жизнь Болдину, но за его смерть должен кто-то ответить! Он не заметил, как к нему на нары подсел Ходуля.

– Ну как, Седой? – вывел он Полунина из задумчивости.

В руках Ходуля держал запотевшую бутылку минералки, которую протягивал Владимиру.

– Спасибо, хреново, – Полунин взял бутылку и осушил ее до дна. – Слушай, – ему в голову вдруг пришла одна идея, – нужно мне узнать кое-что, поможешь?

– Смотря что, – хитро осклабился Ходуля, польщенный тем, что может оказаться полезным авторитетному человеку. И хоть Полунин не был вором в законе и даже воровским авторитетом в полном смысле этого слова, но определенным и довольно большим уважением в кругах «синих» пользовался. Тюремная почта наверняка уже разнесла весть, что московский вор в законе Мирон является чуть ли не другом Седого, что было дополнительным аргументом в пользу Полунина.

– Нужно найти человечка одного, – взглянул на Ходулю Полунин, – естественно, не задаром.

– Ладно, Седой. – Ходуля сделал рукой неопределенный жест, как бы говоря: «Какие счеты между своими?» Но в душе обрадовался представившейся невзначай возможности срубить капусты. – Как его кличут-то, человечка этого?

– Он «синий», – сказал Полунин. – Только предупреждаю, он не должен узнать, что я его ищу, иначе может сдернуть со своего лежбища. Если подкинешь мне ниточку – получишь две штуки баксов.

Владимир понял, что не зря заговорил об оплате, когда увидел, как Ходуля тщетно пытается скрыть удовольствие.

– Еще должен сказать, – добавил он, чтобы Ходуля не слишком-то обольщался, – что человек этот не самый последний среди местных воров. Если откажешься мне помочь, я не буду на тебя в обиде.

– Говори, Седой, чего воздух без толку сотрясать. Я тоже здесь не последний.

– Меченый, – наклонившись к Ходуле, прошептал ему Полунин в самое ухо.