Удар шпаги - [59]

Капитан галеона, угрюмого вида мужчина с желтоватыми белками глаз и морщинистым пятнистым лицом, принял нас не очень вежливо и грубо оборвал сэра Джаспера, когда тот выступил с речью, сопровождаемой многочисленными поклонами и манипуляциями с носовыми платками и трубным сморканием. С нас сорвали оружие, связали и погнали вниз, в трюм, под оживленные возгласы испанцев; по прошествии часа, когда, без сомнения, сокровища с борта нашего доброго старого барка успели переместиться в трюмы галеона, мы услыхали гром пушечного залпа, и огромный корабль встряхнуло, словно во время землетрясения. Затем наступила мертвая тишина, сменившаяся громкими радостными воплями, и мы поняли, что маленькая отважная «Морская фея» прекратила свое существование.

18. Об испанской Святой Милосердной Деве и о компании акул

Помещение, куда нас грубо втолкнули, представляло собой темную и грязную дыру; мы молча сидели, уныло ожидая своего приговора, причем сэр Джаспер, должно быть, чувствовал себя самым несчастным из всех нас, поскольку руки у него были связаны и нос не прочищен, что создавало для всех большие неудобства: ведь он всегда был жизнерадостен и весел, когда имел возможность без помех продемонстрировать этот свой маленький трюк, а Бог свидетель, как мы отчаянно нуждались в ободрении! По плавному покачиванию судна мы могли заключить, что галеон снова движется, и до нас изредка доносился приглушенный шум с палубы над головой, но отвратительное зловоние протухшей трюмной воды вызывало у нас тошноту и головокружение, так что мы обрадовались, когда дверь нашей тюрьмы отворилась и нас потребовали наверх. Постаравшись принять самый невозмутимый вид, какой был только возможен в нашем положении, мы повиновались и очутились на корме галеона с вооруженной пиками охраной, расположившейся позади нас, и с веселой компанией знатных «донов» перед нами. Испанский капитан тоже присутствовал здесь, но уже без лат, как мы увидели его впервые, а в костюме из темно-бордового бархата, с тяжелой золотой цепью на шее и с огромным пышным жабо, которое делало его похожим на надутого зобастого голубя, да еще и довольно противного к тому же.

В стороне от него стоял высокий человек с красивым лицом, слишком бледным для испанца, и весьма привлекательно выглядевший. Одет он был во все черное и не носил никаких украшений и в моем представлении значительно выигрывал по сравнению с капитаном «Сан-Фернандо», как назывался галеон.

Но когда я взглянул на человека, стоявшего по другую сторону от него, я почувствовал холодную дрожь, пробежавшую у меня по спине, хотя я и не мог понять, почему. Это был священник, высокий и сухопарый, одетый в долгополую монашескую рясу, подвязанную вместо пояса обыкновенной веревкой. Черный капюшон прикрывал его голову, но не скрывал лица, которое наполняло меня беспричинным страхом. Овальное по форме, темное и далеко не безобразное, оно словно излучало ужас своей худобой, голодным, алчным выражением и диким пылающим взглядом черных пронзительных глаз, чьи орбиты, казалось, стали вдруг для них слишком тесными, из-за чего они напоминали мне глаза рака на стебельках. Кожа так плотно обтягивала его лицо, что можно было предположить, будто она покрывает лишь кости черепа, мясо на которых давно сгнило.

Хоть я и ощущал непроизвольную дрожь, глядя на него, он завораживал меня, как змея завораживает птичку, и на его тонких губах появилась тень улыбки, когда он обернулся и посмотрел мне в лицо.

С большим трудом я заставил себя отвести от него взгляд, и тут словно мороз пробежал у меня по коже, потому что в группе людей, стоявших позади капитана, солдата в черном и священника, находился человек, которого я знал, человек с родимым пятном на щеке, человек, которого я видел в лесу между Эксетером и Плимутом.

Он меня пока не заметил, насколько я мог судить, так как он смеялся и говорил что-то толстяку, стоявшему рядом с ним, кивая в сторону сэра Джаспера, находившегося справа от меня. Я знал, что он должен вот-вот увидеть меня, и немало встревожился за свою судьбу и судьбу своих товарищей, предвидя последствия этого. Я прикрыл бы лицо руками, если бы они не были связаны; а так я должен был молча ждать, чувствуя, как сердце стучит о мои ребра, точно птица о прутья клетки.

Как я и опасался, он перевел взгляд с маленького рыцаря и остановил его на мне. Он внимательно всматривался, вытягивая шею, чтобы получше меня разглядеть, поскольку фигура священника немного ему мешала, и наконец, поджав губы и наморщив брови, коснулся рукой своего соседа и кивнул в мою сторону, шепча одновременно что-то ему на ухо. Толстяк взглянул на меня, и глаза его округлились от удивления; затем он что-то ответил моему врагу — ибо таковым я его считал, — и оба захохотали, правда украдкой, а мне стало ясно, что судьба моя решена.

Тем временем капитан галеона спросил, кто из нас говорит по-испански, и, когда сэр Джаспер ответил молчаливым поклоном, предложил ему рассказать нашу историю: откуда мы прибыли и куда направлялись.

Сэр Джаспер, вернув себе прежнее мужество и вновь став самим собой, поклялся, что не произнесет ни слова, пока ему не развяжут руки; поскольку никто не усмотрел в том какой-либо опасности, требование его было удовлетворено.