Удар по казино. Реальная история о шести студентах, которые обыграли Лас-Вегас на миллионы долларов. - [39]

Пока Микки говорил, Кевин следил за его жестикулирующими руками и отмечал, с каким холодным бесстрастием держится Фишер. Было очевидно, что между старым менеджером и ведущим игроком команды нарастает напряженность. Кевин думал о том, было ли дело только в деньгах. Крупные инвестиции со стороны Микки искусственно ограничивали доход Фишера и остальной команды. И все же это, должно быть, не вся история. Кевин мало знал о том, как складывались отношения Микки с командой. Он завербовал Фишера и Мартинеса, научил их играть, но все остальное, за сценой, было все еще покрыто тайной.

Рассказы Микки о старых временах тревожили воображение Кевина и вызвали в нем уважение к ветерану. Микки сделал миллионы в золотой век блэкджека — конец 70-х — начало 80-х, — когда казино только начинали осознавать, какой риск представляют для них каунтеры. Опасности, с которыми сталкивались каунтеры, также были намного более осязаемыми; истории Микки были насыщены эпизодами жестокого опыта, полученного в подсобках и в потасовках с персоналом служб безопасности неандертальской наружности. Хотя самое страшное, что произошло с Микки, — это взбучка на автостоянке отеля в центре города. Другим каунтерам ломали пальцы, а то и похуже: ходили слухи о каунтерах, исчезавших бесследно во время прогулок по пустыне. Разумеется, Микки заверил его, что теперь все по-другому. Казино никогда не будут рисковать своими лицензиями на ведение игорного бизнеса, впутываясь в жестокие разборки. Но Микки, несомненно, заработал каждый цент своего состояния.

И все-таки, когда Кевин видел мрачное выражение лица Фишера, он понимал, что скоро придет время, когда произойдет «смена караула». Он надеялся, что все пройдет гладко; ему нравилось думать о команде как о крепкой, хотя и конфликтной семье. Если Микки вынудят уйти на пенсию, сможет ли он и дальше играть роль отца?

Они перешли от сигар к десерту, когда в ресторане появился Мартинес с широченной улыбкой на лице.

«Мы на большем подъеме, — сказал он, присаживаясь в кабинку рядом с Кевином. — Дилеры и распорядители зала здесь чертовски тупые. Они сдают так широко, что мне видно практически все». Он расстегнул молнию на штанах (прямо тут же) и достал из трусов пластиковый пакет с деньгами.

Кевин скорчил гримасу, принимая нагретый пакет и доставая оттуда пачки банкнот. «Я, черт возьми, совсем не хочу знать, где ты носишь фишки», — сказал он.

♠ ♥ ♦ ♣

К трем утра все в «Гранд Виктории» знали имя Барри Чоу. Слухи распространялись после каждой выигрышной «руки» Кевина. Стайка в пух и прах накрашенных секретарш за столом для игры в рулетку возле входа слышали, что это сын богатого пластического хирурга из Лос-Анджелеса, который работал над Памелой Андерсен и Шер. Этот парень приехал сюда из лагеря отдыха для богатых детей, расположенного в небольшом городке штата Индиана. Пожилые дядьки в рубашках для боулинга, игравшие на автоматах, были убеждены, что отец этого парня владеет «Сони», несмотря на то, что фамилия у него явно китайская, а говорит он на безукоризненном английском. Дилеры, которых готовили в Чикаго, сильно уступали выходцам из школы дилеров в Вегасе и не задумывались над тем, кто его отец. Их радовало, что он дает чаевые черными фишками. А пит-боссы, главным образом утомленные люди средних лет, с наслаждением смотрели на его игру. Пусть он в этот раз и выигрывает, но с учетом двух тысяч на одной «руке» ему будут здесь рады в любой день недели. Он был самой крупной фигурой, которая посетила колесный пароход с того времени, как два месяца назад сюда заглянул Майкл Джордан. Но даже Джордан не делал таких ставок, как Барри Чоу.

Кевин наслаждался жизнью. Он был в центре внимания, он сидел один в окружении толпы зрителей за столом, который только что покинула Кианна. Он играл на всех восьми игровых кругах, пользуясь преимуществом счета плюс девятнадцать. Кианна помогла ему прожечь целое море мелких карт (снимая снова и снова, сквозь жуткую игру, пока счет не начал меняться), и теперь «шу» распирало от фигур. Короли, дамы, валеты и тузы выскакивали после каждого движения запястья дилера.

Это было чертовски красиво. На последнем круге «шу» Кевин выставил максимальную ставку на каждую из своих восьми «рук», выдвинув по две тысячи долларов в малиновых фишках в каждый игровой круг. Он вытянул семь двадцаток и восемнадцать против семи у дилера. Дилер снял свою последнюю карту, и открылась десятка. Кевин выиграл все свои восемь «рук». Дилер начал с ним расплачиваться, но потом понял, что у него на полке пусто. У него недоставало фишек, чтобы покрыть выигрыш Кевина.

Бедняга неуверенно пожал плечами и обратился к пит-боссу: «Тут надо добавить фишек!»

Его слова были встречены аплодисментами толпы. Пит-босс бросился искать фишки. Кевин чувствовал себя, как наркоман после принятия дозы. Он откинулся назад, опустил ноги прямо на стол — прямо на чертово сукно, и стал ждать, когда они с ним расплатятся. Он знал, что похож сейчас на самого наглого в мире урода, но ему было все равно. У него будет предостаточно времени на смиренность в Бостоне, где через несколько недель он пройдет между рядами в черной мантии, чтобы получить свой диплом.