Удар гильотины - [31]

– Можно попросить кофе? – спросил Манн, ощущая в затылке давящую боль – то ли поднялось давление, то ли боль была психологической, реакция на непростительную оплошность. Где, черт возьми, он мог потерять коробочку?

– Да, конечно, – Ритвелд поднялся. – Криста, вам тоже? Какой?

– Черный, – сказала Кристина. – Покрепче. Две ложечки. И без сахара.

– А вам, Тиль?

– Тоже, – сказал Манн и, когда художник вышел, продолжил: – Вот и все, Кристина, я проиграл. Не знаю, когда вам удалось…

– Удалось что? – в голосе девушки слышалось такое откровенное недоумение, что Манн опять засомневался в собственных выводах.

– Неважно, – пробормотал он.

– Нет, важно, – сердито сказала Кристина. – Я же вижу: вы хотите меня в чем-то обвинить, у вас взгляд такой, и тон… Вы думаете, я что-то вытащила из вашего кармана?

– Неважно, – повторил Манн.

– Нет, важно! – повторила девушка. – Если это неважно для вас, то важно для меня. Говорите!

– Если вы настаиваете… – Манну казалось, что чем больше он тер виски, тем боль становилась шире и в целом переносимее, будто воду из глубокого колодца вычерпываешь и проливаешь на землю, и она растекается большой, но мелкой лужей, в колодце можно было утонуть, а по луже легко пройти, замочив только подошвы…

– Ведь это вы убили Альберта, верно? – сказал наконец Манн, пытаясь хотя бы по реакции Кристины определить, насколько правильным было его заключение.

– Я? – поразилась девушка. – Вы действи… Как это – я?

Нормальная реакция, – подумал Манн. Я бы тоже так реагировал, если бы меня… если бы я был ни при чем, а меня вдруг…

Но ведь все сходится.

– Вы окончили два факультета – психологический и искусствоведения, – сказал Манн. – Вы обучены всем практикам гипноза, верно? Это легко узнать в институте, так что…

– Да, мы это учили, – кивнула Кристина. – Ну и что?

– Дальше. Я все думал – кому выгодно? Кто выигрывает от смерти Койпера? Ритвелд? Кейсер? Некий Икс, шантажист, о котором говорил Альберт? Я сразу решил, что шантажиста не существует, потому что постороннему человеку нужны деньги, а не труп. Когда я познакомился с вами, мне сразу не понравилось… Ну, вы слишком нарочито изображали отсутствие интереса, в то время как, по рассказу Ритвелда, интерес у вас к выставке был. Я подумал: может, Кристина знает больше, чем хочет показать? Что если вы каким-то образом узнали о подмене картин? Вот и причина для шантажа. Но не для убийства, верно? Вечером я навел кое-какие справки… И еще подумал: если вы в это замешаны, то захотите поговорить со мной без пристального взгляда Эльзы. Я, конечно, удивился, увидев вас у дома Койпера, потому что ждал, что вы мне позвоните и будете договариваться о встрече, но ваше нетерпение оказалось сильнее…

– Послушайте, Тиль…

– Нет, пока вы послушайте, Кристина. Вы хороший гипнотизер, верно? Я нашел в интернете ваши оценки. Вы хороший гипнотизер, а я хороший хакер – иногда это бывает нужно. Вы ведь на экзамене заставили уснуть одного из профессоров, внушили ему, что он Леонардо да Винчи, и бедный старик в присутствии комиссии рисовал на бумаге Мону Лизу – и вроде бы даже неплохо для первого раза.

– Ну да, – сказала Кристина, – я с удовольствием вспоминаю. Если бы вы меня спросили, я сама бы вам рассказала. И не только о том случае.

– Были и другие, верно? Рад, что вы не отпираетесь…

– Почему я должна…

– Потому что, по словам Кейсера, в комнате Альберта непонятно откуда появился Ритвелд, протянул ему капсулы с ядом, тот проглотил, будто это было для него обычным делом… Классический пример внушенного поведения. Ритвелд художник и без пяти минут философ, ничего подобного он делать не умеет, а вы…

– По-вашему, я внушила Христиану идею отправиться к…

– Нет, конечно! Это невозможно, я прекрасно понимаю. Но вы могли внушить Кейсеру, что он видит Ритвелда, когда на самом деле он видел вас. И внушить Койперу, что он должен проглотить таблетку…

– Вы сами верите в то, что говорите? Все это физически невероятно, но даже если бы было так, то – зачем? Вы противоречите сами себе! Только что говорили о том, что шантажисту незачем убивать…

– Смотря какому шантажисту, – покачал головой Манн. – У вас был мотив и для шантажа, и для убийства. Вы узнали о подмене картин – раз. И вы были какое-то время близки с Койпером. Он вас бросил, а вы не из тех женщин, которых можно так просто оставить, верно?

– Это вам Эльза рассказала? – задумчиво проговорила Кристина. – А ей, скорее всего, Фрида. Неважно. Мои отношения с Альбертом не имеют никакого… Когда я узнала, что он умер… У меня была истерика… Я действительно обвиняла себя в том, что он умер. Покончил с собой – так говорили. И мне казалось… Сейчас я понимаю, как это было глупо, наверно, я сама себе внушала, что он сделал это из-за меня – не то чтобы приятно было ощущение, что есть еще мужчины, способные… но какая-то гордость… и жалость тоже… Правда, потом передали, что у Альберта случился инфаркт, и стало как-то легче…

Речь Кристины становилась все быстрее и бессвязнее, похоже было, что она хотела в одной фразе высказать все, что накопилось в ее душе, но Манн, державшийся настороженно и ожидавший от журналистки самых странных поступков, уверен был, что каждое ее слово не случайно и составляет часть гипнотического ритуала, и если ей удалось легко обмануть внимание Ритвелда и Кейсера, то, значит, и с ним она может…